В очередной раз «Русский музей» продемонстрировал своё неизменное «Величие подлинного аристократизма». Именно на такую тему была опубликована статья в газете «Поддержка Президентских реформ» более полугода тому назад… К нашему удивлению, статья пользовалась неизменным успехом, набирая читательские отклики со всех уголков планеты. 

И вот снова мы встретились на Российско-Швейцарском семинаре по искусствоведению с представителем Музейного Олимпа Северной Столицы. Алексей Григорьевич Бойко – Заведующий сектором Российского центра музейной педагогики и детского творчества Русского музея. Так была записана его должность в официальной программе Научной конференции. За этими скупыми строками постороннему человеку трудно угадать ту вулканическую энергетику, которой он заворожил слушателей с самых первых слов… Даже не слов, нет, он, по закону театрального жанра, открыл перед изумлёнными зрителями всё великолепие Древнего театра амфитеатров Греции. Когда роскошной декорацией во весь экран предстала ожившая сцена, изображённая на амфоре, то всё внимание было приковано к экрану. Но ещё более завораживал голос Древнего оракула в роли которого предстал Гений искусствоведения!

Именно так начиналась это захватывающее действо, ставшее Кульминацией этого Семинара… Тему доклада, можно было бы выразить двумя словами Аргос и Агора. Официально тема звучала так: ««Аргус» и «агора»: об институциональной миссии художественного музея и его открытости для самореализации личности и социальных сообществ».

Голосом загадочного сказителя Алексей Григорьевич поведал хорошо нам известную легенду, когда стоглазый Аргос, у которого каждая часть тела была покрыта всевидящими глазами, был коварно умерщвлён… А потом перед зрителями предстало выразительное полотно классика, где изображён процесс изъятие этих глазков из тела Аргоса. Предприимчивые «операторы» решили украсить изъятыми «зрительными приборами» хвост павлина. И здесь, координируя два этих сюжета, Бойко высказал пророческую истину:

- Но «глазки» на хвосте павлина утратили главное – способность видеть. Они стали выполнять только декоративную роль, так и в искусстве…

И это было только прелюдией его Гениального спектакля, представленного на суд взыскательной публики, представляющей цвет искусствоведения двух стран – Швейцарии и России. Мы всматриваемся в лица заинтересованных слушателей. И пытаемся по их лицам прочесть то неизгладимое впечатление, которое производит на зрителей каждое слово знаменитого мэтра, каждый жест, когда он указующим перстом приковывает внимание зрителей к тому или иному фрагменту картины, продемонстрированной на экране…

С каким напряжением смотрит Александра Катана из Музея современного искусства (Женева). С не меньшим затаённым восторгом слушает и Франциска Мольбахер из Музея дизайна (Цюрих). Можно перечислить всех участников, без труда обнаружив на их лицах целую гамму чувств, которые раньше были абсолютно им неведомы!

В этот момент ко мне наклоняется мой коллега и говорит то, о чём подумала и я:

- Вот, что означает ОТКРЫТЫЙ музей! Это – шедевр!

И тут я, вспомнив изучение французского с пятилетнего возраста, сразу понимаю, что слово «шедевр», известное у нас в обиходе, изначально состояло из трёх французских слов – «шеф де овэр». Дословно это означало – «Главное открытие». Подумалось и о том, что Павел Ершов тоже стал изучать французский с самого раннего детства. Таково было желание его отца – Георгия Фёдоровича Ершова, предпочитавшего с младшим сыном дома говорить исключительно по-французски, а со страшим – по-английски. При этом с супругой они говорили по-немецки, обсуждая юридические особенности тех дел (она несла ответственную службу следователя), которые она вела.

Когда кто-то попадал в семью на семейный ужин, а это были тоже глубоко эрудированные люди, то они были в восторге от такой манеры воспитания. По-русски дети могли общаться в школе, младший – в детском саду, а супруга – на службе. Для чего это делалось? Георгий Фёдорович пояснял, что так лучше всего ребёнок будет ценить родной язык! Он научиться ОТКРЫВАТЬ его для себя… Привыкнет внимательнее слушать посторонних людей на улице, в транспорте – везде. Тогда-то, видимо, Георгий Фёдорович, посещавший все музеи мира, пытался выработать свою концепцию Открытости музея… Он являлся коллекционером слов, как он себя называл, слов со всего света.  Георгий Фёдорович часто говорил:

- Важно не только собрать слова, нужно, чтобы они прошли через твоё сердце, открыли сердце, а потом эту ОТКРЫТОСТЬ надо передать другим!

Причём, как мне удалось выяснить, свою Концепцию он сформировал ещё в студенческие годы, когда учился в Институте Иностранных языков. Да… В Городе на Неве раньше был такой ВУЗ, который потом решили ликвидировать. И этот акт тогдашнего советского руководства, наверное, можно считать самым жестоким последствием интеллектуальных репрессий…

Обо всём этом вспоминалось во время замечательного доклада. Перед слушателями проходили вереницы самых интересных фактов и мыслей. Со свойственной «Русскому музею», ошеломляющей эрудицией, которой привыкли сверкать его сотрудники, докладчик познакомил с эстетическим кредо Музеев Белоруссии… Замелькали аргументы искусствоведов Нью-Йорка… Алексей Григорьевич ни в коей мере не навязывал свою точку зрения. Изредка, обращаясь к слушателям, он говорил:

- А если подумать? Можно ли считать эту трактовку всеобъемлющей? Возможно, это допустимо, а с другой стороны…. Как думаете Вы?

И он обводил слушателей проницательным взглядом. Он открывал время и пространство для всех и каждого в этом зале. Приведу один пример. Вот он высказался об одном известном деятеле из США, сказав, что тот имел ЗНАЧИТЕЛЬНОЕ воздействие на развитие отдельных программ в России. Алексей Григорьевич сказал, что жаль, что его заслуги сейчас подвергаются в России сомнению…

Если быть объективной, то это единственная фраза доклада, с которой нам хотелось бы поспорить! В этот момент я взглянула на нашего спецкора «ППР». Похоже, он понял, о чём я подумала, потому что сделал гримаску, изображающую ужас тех скульптур, которые чудом сохранились близ шикарного особняка, где обитал «благодетель» из США… И опять вспомнилась аналогия из Французской истории:

- После нас, хоть потоп!

Так говорил Людовик Четырнадцатый, Король Солнца, которого любили насмешливо копировать маленькие дочери Бориса Владимировича, посетившие Версаль. Челышев, наделённый чрезвычайным чувством юмора, стал изображать жестом процесс фотосъёмки. То есть он всем своим видом давал понять, что лучшей иллюстрацией к этой фразе будут служить фотографии уничтоженного ныне Дворца Кочубея. Я махнула ему рукой, чтобы он не отвлекал меня, потому что доклад был по-настоящему фантастически интересным! О том, как работают современные «реставраторы» есть статья в «ППР», посвящённая Семинару ОНФ – «Мозговой штурм» Н.П. Николаева (см. ст. «ППР» «ПСИХОЛОГО-МАТЕМАТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СЕМИНАРА НИКОЛАЯ НИКОЛАЕВА «МОЗГОВОЙ ШТУРМ», «МЕТОДИКА Н.П. НИКОЛАЕВА в РЕФОРМИРОВАНИИ ЖКХ»).

Но, нужно отдать должное, не зря в своё время Челышева называли Гением Налогового сыска, когда ещё существовала Налоговая полиция. Его ещё называли «Гением интеллектуальной провокации». Одним своим жестом он заставил меня вспомнить о целой цепи событий… Невольно я поняла, как близки по характеру Николаев и Бойко. Один сражается с нарушителями экономического права, а Бойко, ни секунды не сомневаясь, можно назвать Отважным Спартанцем! (См. ст. «Триста Спартанцев против самозванцев»).

И я вспоминаю, как Борина Бабушка – известный историк по Древней Греции водила нас в детстве по музеям, обращаясь к Челышеву:

- Бориска, не спорь с Валентиной, ты – старше, и ты – будущий Спартанец! Запомни – в споре побеждает Мудрейший. А мудрость заключается в том, чтобы не спорить, если противник слабее тебя. Мужчины – Сильный пол, женщины – Слабый пол. Ты меня понял?

Открытость музеев… Концепция Открытого музея. На Западе часто заимствует российские идеи, переносят их к себе, затем переводят и перелагают эти понятия, ПОЛНОСТЬЮ исказив их сущность, пытаясь навязать их нам. В современном искусствоведении существует такой термин:

«Символика раннего примитивизма».

Именно по такому пути сейчас развивается современное искусство на западе, о чём с предельной деликатностью можно было снова и снова убедиться, слушая Алексея Григорьевича… Всматриваясь в сосредоточенные лица слушателей, невольно подумала о том, что здесь явно не хватает Марины Томановской, которая в это время изучает искусство в Италии. Попыталась в рамках Открытого общества мысленно пообщаться с ней. Ещё раз подумалось о том, что мы живём в самое удивительное время, когда можно уверенно сказать:

- Мир без границ! Искусство без границ!

С огромной благодарностью слушаю Бойко! Это ему - Бойко, Георгию Фёдоровичу Ершову, Зое Фёдоровне Ершовой приходилось потратить десятки лет, чтобы сегодня мы на Дворцовой набережной, в одном из великолепных особняков могли общаться с музейщиками из Швейцарии, а реставратор Марина Томановская могла отправиться за знаниями в Италию… Открытость существует! И здесь бессильны все политические инсинуации зарубежных и отечественных «ворчунов» «бурчунов», вечно бурчащих что-то однообразно скучное об «отсутствии свободы».

Наверное, всё-таки, самым эффектным в докладе этого непревзойдённого по артистизму исполнителя, можно считать концовку этого шикарного по роскоши мыслей выступления! Он обратился со словами благодарности к нашим новоявленным девушкам-музейщицам, доклад которых мы слушали, борясь с наступающей дремотой. Об этом – отдельный рассказ. Не считая нужным называть их новый «музей», потому что, по нашим понятиям, это средоточие ленивой безвкусицы, мы позволим себе немного видоизменить их официальное название. Обозначим, исходя из сущности их декларативного кредо – «Шараж-монтаж». И вот знаменитый маэстро Музейного Олимпа сказал, что Шараж-монтаж (название нами изменено) удивляет новизной компоновочной схемы музейного пространства и т.д.. Что напоминали эти слова? Если бы Ирина Роднина, трижды победительница Олимпийских игр, пришла бы к пятилетним фигуристам и сказала бы им, что она может у них чему-то поучиться, то это не было столь явным преувеличением, чем концовка доклада непревзойдённого мастера искусствоведения, кандидата искусствоведческих наук, сотрудника «Русского музея».

Чтобы оценить комичность создавшейся ситуации, последовавшей после окончания доклада, нужно было быть Архипом Каштеляном! Я обернулась в конец зала, переполненного под завязку. Многие слушатели вынуждены были стоять. Когда последовал ответ молоденьких девушек из музея Шараж-монтаж, Архип демонстративно так опёрся спиной на стену, словно хотел напомнить любимую в «ППР» песню Высоцкого, перефразированную нами:

Держитесь стены,

Держитесь стены!

Каждому известно, что у Высоцкого звучит:

Держитесь гады,

Держитесь гады!

Так вот, ответ этих милейших девушек заключался в следующем:

- Спасибо, что Вы так ВЫСОКО оценили нашу работу! НАМ это приятно услышать!

И всё! Видимо, далёкие родственницы, а, может быть, и не далёкие родственницы этих юных музейных деятельниц (возраст музея Шараж-монтаж был около двух лет) никогда не обучались в Смольнинском институте благородных девиц, именно поэтому они и не сделали даже ответного реверанса, который подобает делать в подобных случаях…

К сожалению, сразу после доклада Бойко последовала «общая дискуссия», то есть не было возможности задать ему вопрос. По специфической улыбке Принцева я поняла, что он сейчас мысленно говорит:

- Ничего, мы же скромные, мы – из Кронштадта!

И вот всех торопливо рассаживают для участия в дискуссии. Девушки из вновь созданного в Москве «пространства» (Шараж-монтаж) постарались занять самые видные места… Последовали вопросы из зала. Молодёжь, отечественная и зарубежная, ринулась отвечать. А мы смотрели на НАШЕГО мэтра. Мы ещё вернёмся к обсуждению этого Семинара, но самым ярким событием можно по праву считать блистательное выступление нашего Питерского Спартанца – Алексея Григорьевича Бойко.

Томановская Валентина Владимировна