КАК МИХАИЛ ТАЛАЛАЙ ОТКРЫЛ АЛЬГАРОТТИ ДЛЯ РОССИИ?
Перевод книги Альгаротти, подготовленный Михаилом Талалаем, помог совершенно заново раскрыть историю Города на Неве. С подлинной дотошностью вдумчивого учёного Талалай снабдил это издание подробнейшими комментариями, воспроизводя канву предшествующих и последующих исторических событий. Отнюдь не случайно он тщательно прорабатывает вопрос, как возникло выражение «Окно в Европу», вошедшее в поэму Александра Пушкина. Сравнив весь арсенал аргументации, предложенный историком Талалаем, с архивными материалами другого историка – краеведа Зои Фёдоровны Ершовой, мы пришли к удивительному выводу, что наконец-то, сложилась интеллектуальная мозаика, над грамотным сложением которой мы бились несколько лет!
Итак, объясним по порядку. Точка зрения Зои Фёдоровны Ершовой, предки которой были карелами, основывалась на тщательном изучении рун «Калевалы». Этой важнейшей теме мы посвятим ряд статей, а пока отметим такую важную деталь. Название таинственной мельницы – Сампо она расшифровала из общепринятых сокращений. Например, слово «меч» являлось аббревиатурой и означало Мне Естественна Честь. Поэтому существовало выражение: «Мой меч – твоя голова с плеч». То есть, если нанесено оскорбление Чести, то виновному это будет стоить жизни. Так что же означало слово Сампо? В финском языке оно претерпело некоторые изменения. Изначально оно звучало – Сампост. Это был самый крайний и надёжный пост Новгородской Вотчины. Хотя, по мнению историка Ершовой, Город на Неве был значительно старше не только Великого Новгорода, называвшегося всё-таки Новым городом, но и Трои. Об этом мы поговорим отдельно, а сейчас объясним, как концепция Ершовой и Талалая находят общие точки соприкосновения. Для начала приведём вполне известную поговорку «превратили муху в слона». В понимании многих это выражение означает Шекспировское – «много шума из ничего». Когда-то английский драматург попытался перевести русское выражение сделать из мухи слона на понятный англичанам язык. Но сделав этот перевод, он потерял истинное значение самого выражения! Так же произошло и с английским лордом, слова которого интерпретировал Альгаротти. На Руси ещё до середины 19 века существовал – «Голосовой телеграф», когда срочные сообщения передавались из одного селения в другое посредством громкого голоса. Вот так-то муха и превратилась в слона. При каждой передаче голосом терялась одна буква с искажением звука. Такие же неурядицы происходили и у «письмоводов», когда переписывались важные бумаги, причём новая копия «партикулярного» письма, необходимого к исполнению, уже делалась не с оригинала, а с копии. Хоть от чиновников и требовали каллиграфии, но иногда «мухи» превращались в «слонов».
Приведём пример, как это происходило:
Как мы видим, достаточно было ошибиться пять раз в цепочке, и значение полностью менялось. Выражение «сделать из мухи слона» означает то же самое, что и «у семи нянек дитя без сглазу». Хотя в наше время многие произносят: «У семи нянек дитя без глазу», объясняя это тем, что, когда много ответственных, никто не отвечает за результат. Изначально пословица означала, что если за ребёнком приглядывает семь нянек, то сглаза, то есть порчи не будет, т.к. семь нянек его будут тщательно оберегать от любого постороннего воздействия. «Сделать из мухи слона» означало, что если на каждой стадии кто-то будет отступать от требуемых канонов, то дело примет абсолютно не тот оборот. В английском переводе – «много шума из ничего» - это создать значительный общественный резонанс из того явления, которое не заслуживает никакого внимания. Что такое пост? Это функция дозора. Слово дозор и взор являются у нас однокоренными. А теперь поразмышляем, как слово Пост – Дозор стал через длительное время Окном. И уже несколько столетий Город на Неве стали называть Окном, причём не куда-то Окном, а в Европу, которой ещё не существовало на момент создания Сампо!
Продолжим смысловую цепочку:
Английский лорд, на яхте которого Альгаротти отправился в Санкт-Петербург, изначально называл Город на Неве – «глаз». Он говорил: «Глаз, который смотрит на Европу».
Здесь опять-таки мы сталкиваемся с неточностями перевода англичан. Они тоже по-английски превращали муху в слона. Слово «дозор» англичанам абсолютно не понятно, взор они сначала перевели как «взгляд», а это уже звучит по-английски view. Но называть город «взгляд» как-то несподручно, тогда уже говорят, что город это глаз, то есть по-английски - eye, далее кто-то вводит русское слово «глаз», желая, видимо, блеснуть знаниями русского языка. Далее происходит следующая метаморфоза, русское слово глаз на слух напоминает английское слово glass, что одновременно может означать и стекло и стеклянное окно, то есть – window. Во времена Альгаротти в равнозначном порядке бродили два выражения и «глаз» и «окно». Альгаротти предпочитает окно, причём как переводит Михаил Талалай, не просто окно, а окнище! Какой же смысл вкладывает Альгаротти в слово «окнище»? Ведь он бы мог сказать и глазище, но тогда создавался бы образ некоего Циклопа, у которого существует огромный «глазище». Мы столкнулись ещё с одной социальной особенностью. Итальянское слово окно звучит как «фенетрон», оно образовано от древнего китайского иероглифа, означающего китайское слово – «фен» - ветер. Современные фены как раз работают по принципу теплого воздушного потока. Английское слово окно (виндоу) также образовано от слова ветер, а вот русский вариант око и окно доказывает, что окно изначально выполняло исключительно охранную функцию. В старинных зданиях были слуховое окно, потайное окно, дозорное окно и т.д.. В европейских зданиях окно – это защита от ветра или средство вентиляции помещений. Вот из-за этой разницы в понимании назначения окна и произошла такая различная интерпретация. Не будем сейчас останавливаться на том, почему Пётр Первый отправился в Голландию, а затем в Данию изучать «морское дело», которому он мог запросто обучиться в России. Мог бы, но… территория сегодняшней Северной Столицы во времена Петра Первого принадлежала по Столбовскому договору Швеции. Здесь был сконцентрирован торговый и военный флот тех представителей Новгородской Вотчины, которые предпочли остаться в деловых отношениях со шведами. Кстати, им шведы не мешали. Досужие разговоры о Ниеншанце, Ландскроне, существовавших на территории Охты, это не более, чем дилетантство. Если сегодня какой-нибудь художник и фотограф бы путешествовал по Невскому проспекту, изобилующему «зарубежными» надписями, то через несколько сотен лет историки, познакомившиеся с их работами, могли бы восклицать – это был период правления такой-то или такой-то зарубежной фирмы!
Итак, подытожим, по-итальянски – fenetre – это окно, это древнее слово состоит из двух слов фен – ветер этрэ – быть. То есть окно означало – существующая преграда для ветра или просто – «быть ветром», то есть возможность проветривать помещение. Мы так подробно останавливаемся на этом, чтобы доказать, как разные народы по-разному воспринимают назначение того же окна. А если есть принципиальное различие в этом, то могут возникать и другие несоответствия! Альгаротти, например, удивлялся с изрядной долей иронии, зачем основные военные суда размещены в Кронштадте, а не в Талине, где зима «намного теплее». Итальянский деятель путешествовал летом, поэтому ему было неведомо, что в Эстонии минус 30 градусов зимой отнюдь не экзотическая температура. Нас удивило другое. Кто-то настойчиво посоветовал переместить основные морские и авиационные силы накануне Великой Отечественной войны в Талин, откуда пришлось прорываться с большими потерями. Сначала Талин, Ригу, Лиепаю с огромными потерями приходилось защищать, затем освобождать от гитлеровцев, а потом опять отдать без единого выстрела, не потребовав возмещения тех колоссальных средств, которые были вложены в эти страны! Что можно об этом сказать? Как жаль, что не появилось перевода книги Альгаротти в 1940 году! Но можно порадоваться и другому: сегодня у нас есть великолепный перевод Михаила Талалая, и мы можем открыть те пласты истории, которые были нам неведомы. Какие же мы можем сделать выводы:
- За рубежом очень давно (книга выдержала более 50 изданий) читали Альгаротти.
- Алгаротти читали очень тщательно.
- Его книга – это напутствие тем, кто будет отвоёвывать от России те или иные территории при помощи дипломатических уловок.
- Перед Великой Отечественной войной «Главной» Морской базой стали Лиепая и Талин, от Кронштадта эта пальма первенства была отобрана.
- «Кто-то» из числа тайных «доброжелателей» внушил эту мысль о «необходимости» переноса базы из Кронштадта.
- Альгаротти называет Россию белым медведем и не рекомендует мериться силами с Медведем в открытом бою.
Это только часть выводов, которые можно сделать, ознакомившись с этой интереснейшей книгой. По мнению переводчика – Михаила Талалая, это была книга всей жизни Франческо Альгаротти. Потому что изначально он отправился на свадьбу племянницы Анны Иоанновны, а потом главными действующими героями сделал совсем других лиц. Почему же эта книга для нас представляет столь громадный интерес? Вот что пишет в письме Фридрих Второй Вольтеру о Городе на Неве: «Петербург – это глаз России, которым она смотрит на цивилизованные страны, и, если этот глаз закрыть, она опять впадёт в полное варварство, из которого едва вышла». Так Прусский король рассуждает с Вольтером в письме. Формулировка «глаз» была предложена Фридриху Второму лордом Балтимором, с которым он общался. Характерно, что все эти пояснения мы узнаём из Предисловия к тексту Альгаротти, которое подготовлено Талалаем. Из Предисловия читатель также узнаёт, что известный русист в Италии Этторе Ло Готто (1890-1983) утверждал, что до Петербурга существовали другие «окна» из России. Также считаем и мы, многие города состояли в Ганзейском Союзе задолго до формального основания Санкт-Петербурга! А если мы будем придерживаться концепции Зои Фёдоровны Ершовой, то Сампо был старше всех известных доселе городов. Однако современному читателю, очевидно, полезно узнать, что говорил об Альгаротти тот же Вольтер: «У нас здесь маркиз Альгаротти, молодой человек, знающий языки и обычаи всех стран, который пишет стихи, как Ариосто, и досконально знает Локка и Ньютона». Михаил Талалай познакомил нас с лестной характеристикой Вальтера о будущем путешественнике. Причём Талалай поясняет читателю, что Альгаротти не был «маркизом», он был из купеческой семьи, а все свои титулы получил гораздо позднее. Здесь, видимо, следует пояснить, что Вольтер использовал для себя псевдоним. Его настоящее имя – Франсуа Луи Аруэт. «Приобретённое» имя означает – Сотрясающий пространство. В тот период времени псевдонимы были популярны, Жан Батист Поклен предпочёл называться Мольером – Перемалывающим. Надо полагать, что Альгаротти вошёл в «союз избранных», чьё предназначение состояло в том, чтобы влиять на ход дальнейшей истории.
Именно поэтому для нас эта книга может стать настольной. В своих путевых заметках он, словно мимоходом, отмечал те адреса, острова в Финском заливе, которые стали ареной ожесточённых воздушных боёв в годы Великой Отечественной войны. В статье «Тайны Крылатых Львов» особенно подчёркивается, какие громадные силы были стянуты около Города на Неве, на Севере. Словно они выполняли зловещее пожелание Фридриха Второго, что если закроется этот «глаз», то страна впадёт в спячку. Кому-то может показаться «случайным» совпадением, что путь Альгаротти проходил как опытного разведчика, если не сказать «лазутчика». Рекомендации Вольтера – это камуфляж, прикрывающий истинную цель поездки. Не будем забывать, что в книгу вошло далеко не всё, что было расследовано Франческо Альгаротти. К тому же книгу он корректировал и «дополнял» на протяжение всей жизни. Вот почему мы предполагаем пофразно проанализировать многие выражения знаменитого итальянца, которого Михаил Талалай назвал – Венецианский Лебедь. Сразу оговоримся, в архитектуре Северной Столицы Лебедь присутствует явно и ещё чаще – опосредованно. О символике в зодчестве и социальной сфере мы поговорим в последующих номерах.
(продолжение следует)
