Наверное, сегодня специально задаются новые информационные поводы, причём заведомо скучные и не достоверные, чтобы хоть в какой-то степени нивелировать тот колоссальный уровень воздействия супруги Эмануэля Макрона на уровень международной журналистики. И это вполне объяснимо! Преподаватель Французской литературы, Великой Французской литературы, которой нельзя не восхищаться! Эта хрупкая и очаровательная женщина заставляет каждого, да, абсолютно каждого репортёра задуматься о мелодичности разнообразия звуков французского языка, и перечитать в который раз известные французские шедевры, хорошо знакомые нам с детства.
Немного о влиянии? Вряд ли кто-то сомневается в талантливости Генриха Манна, перечитывая его роман «Молодые годы короля Генриха Четвёртого». Но не будем забывать, что книга была им написана в 1935 году, когда писатель после прихода к власти фашистской клики эмигрировал из Германии, как и многие другие немецкие интеллигенты во Францию… И всё-таки? Как далеко до той неуловимой лёгкости французских мастеров пера, рассказывающих об истории очаровательной Франции. Приведу несколько примеров:
- Дружба, возникшая в ранней юности, - это единственное, что умирает лишь вместе с нами. Я не стыжусь своих слёз, - с напыщенной чувствительностью продолжал Гиз и выжал из себя несколько слезинок. «Я бы искуснее всё это разыграл», - подумал другой, стоявший на ступеньке. Однако король Наваррский чувствовал скорее стыд, чем удовлетворение. Ведь перед ним его смертельный враг, хотя бы по одному тому, что не получил принцессы. Оба заставляют свой голос трогательно дрожать. И лгут друг другу каждым словом и движением.
То есть Генрих Манн пытается воссоздать картину истории Франции, а между тем напоминает неудачного сценариста, который наспех набросал диалоги провинциальным актёрам, которые и были взяты на съёмки тривиального исторического фильма. Нужно не только отсиживаться во Франции, прячась от фашизма, но надо и научиться любить эту Францию, любить всем сердцем, переживая её боль, как свою собственную. Приведём ещё один пример:
«Этот певучий голос южанина первым нарушил в то утро СПЁРТУЮ тишину двора, прозванного Луврским колодцем. Прибежала стража, стоявшая под воротами, которые вели к мосту. Все двери вдруг распахнулись, и из них выскочили люди. Никто ещё не успел ничего сообразить, как Гиз исчез. Д’Арманьяк, давно уже вложивший оружие в ножны, усердно всех расспрашивал, что же тут, собственно, произошло».
И опять мы видим набор бутафорских атрибутов, который совершенно не убеждает в правдивости немецкого автора. Он хочет подражать великим французским писателям, но его подводит отсутствие искренности.
Посмотрим, насколько повезло Польским писателям, если они тоже пытаются говорить о Франции? Оговорюсь, что я безумно люблю, когда поляки говорят о Польше, но вот о Франции? Вспомним стихотворение М.Ю. Лермонтова «Воздушный корабль», посвящённое Наполеону:
Ему обещает полмира,
А Францию только себе!
Образ трусливого и недалёкого Александра Первого был столь презираем в офицерской среде в царской России, где пытались посвящать стихи противнику. А вот какое впечатление производит Иоанна Хмелевская в книге «Что сказал покойник».
«Сейчас для меня уже не важно было, где я нахожусь, лишь бы выбраться на берег и навсегда покинуть яхту. Рассталась я с ней без сожаления. Думаю, никакие силы не заставили бы меня залезть на неё обратно.»
Можно ли верить этой писательнице?
«Тут же, где я свалилась, и я заснула мёртвым сном. Заснула на сухом песочке, смертельно уставшая и невыразимо счастливая.»
В чём же заключалось это счастье?
«Значит, мне не приснилось, я и в самом деле доплыла до Франции! Каждая косточка во мне ныла, но радость придала сил. Собрав разбросанные вещи, я тронулась в путь, мечтая о горячем завтраке в первой же встреченной забегаловке.»
Напомним, ведь девушка путешествовала на яхте, где можно было разместить не только портативную плитку, но и внушительный запас продуктов, во всяком случае, прихваченный термос мог бы обеспечить её горячим бульоном. Но вернёмся к тексту пани Хмелевской:
«Скоро я подошла к тем постройкам, которые заметила с пляжа. Передо мной было нечто среднее между большой деревней и маленьким городом. И тут я увидела, что навстречу мне идёт какой-то человек. Ближе, ближе и – о радость! Это был полицейский. Настоящий французский полицейский, в мундире, в кепи, типичный французский полицейский, которых я столько насмотрелась и в натуре, и во французских фильмах. Расчудесный полицейский!»
Писательница хочет выразить свой восторг, но опять ей не хватает той же элементарной искренности. Ей не веришь! Особенно, когда читаешь дальше:
«Увидев меня, он остановился и вежливо отдал мне честь. В его пуговицах отражалось исходящее от меня сияние.
- Бонжур, мадам,- приветствовал он меня.- Я видел, как вы приехали на яхте. Что-нибудь случилось? Не могу ли быть вам полезен?
- Разумеется, можете,- радостно ответила я.- Скажите, это Франция?
Вопрос мой его явно озадачил.
- Как, мадам, вы не знаете, в какую страну прибыли? Да, это Франция, Бретань.»
Диалог действительно выглядел странным, словно пани путешествовала «без руля и ветрил». Наверное, она никогда не пользовалась ни компасом, ни морскими картами. Продолжим её сентенции.
«Если бы обе мои руки не были заняты тяжёлыми вещами, я бросилась бы ему на шею. И он ещё спрашивает, не может ли быть мне полезен! Не только может, но и должен!»
Можно было бы продолжить эти диалоги, но они напоминают сахарную вату, липучую и безвкусную.
А теперь вернёмся к морю Французской литературы, которой веришь безгранично:
«Она до страсти увлекалась плаваньем. Будучи сильной и храброй, она заплывала невесть куда и не задумывалась об опасности. Ей было хорошо в этой холодной, прозрачной, голубой воде, которая, покачивая, держала её. Отплыв подальше от берега, она ложилась на спину, складывала руки на груди и устремляла взгляд в глубокую лазурь неба, по которой то проносились ласточки, то реял белый силуэт морской птицы. Кругом не слышно было ни звука, только далёкий рокот прибоя о песок да смутный гул, доносившийся с земли сквозь плеск волн, - невнятный, еле уловимый гул».
Чей это волнующий стиль? Это классик Франции, не узнать которого просто невозможно! Наверное, читатели вспомнили эту пленительную юную героиню.
«Потом Жанна поднималась и в опьянении счастья, громко вскрикивая, шлёпала обеими руками по воде.
Случалось, когда она заплывала слишком далеко, за ней посылали лодку.
Она возвращалась домой, бледная от голода, но весёлая, с ощущением лёгкости, с улыбкой на губах и радостью во взгляде».
И этим строкам бесконечно веришь, читая о юной баронессе… Сегодня много рекламы в СМИ, которая назойливо переходит в журналистику, делая её нечитаемой. Потому что реклама означает заранее продуманную фальшь. И вот почему сегодня нашлись те, кто решил хоть поджогом Собора Парижской Богоматери решили войти в историю. Увы, нашлись такие недалёкие СМИ, которые разместили фото с жалкими усмешками негодяев, для которых покушение на Святыню Французской истории кажется радостным событием. И работники таких СМИ стали упорно повторять, что это не фэйк, что они на самом деле запечатлели этих ничтожеств с их низкопробной радостью.
О чём эта свидетельствует? Победа Супруги Президента Франции на Выборах, а это, несомненно, и её Победа, у многих вызывает зависть. А ещё и грандиозный страх. И этот страх вызван исключительно тем, что, если Преподавательница Французской литературы смогла довести своего бывшего ученика до поста Президента Франции, значит, она и у всех французов вызовет интерес к Великой Французской литературе, и не только среди французов. Мы ещё вернёмся к обсуждению этой важнейшей темы.
Томановская Валентина Владимировна
|
