В Городе на Неве есть всем хорошо известный депутат, который неутомимо доказывает, что возраст и время – понятия относительные! Речь идёт о Борисе Вишневском, с которым я познакомился в той части Мариинского дворца, которая выходит на бывшую улицу Майоровых… Тогда ещё Вознесенский проспект был не на слуху у горожан. В то время Борис Лазаревич трудился помощником и Игоря Юрьевича Артемьева, который был Вице-губернатором Санкт-Петербурга. И обсуждали мы тогда очень важный вопрос относительно необходимости установки счётчиков на воду. Что меня тогда поразило в Вишневском?

Мы удивительно быстро нашли общий язык, видимо, потому что были оба – к.т.н. (кандидат технических наук), хотя он был немного постарше, правда, возраст и тогда, и сейчас, как мне кажется, для Вишневского не существует.

Как это нередко бывает, если человек приходит из науки, это нас тоже объединяло, то нет при общении этого чиновничьего скипидара, когда посетителя словно гонят, как наскипидаренного к выходу… Оказалось, что Борис Лазаревич тоже заядлый турист, а кроме того является поклонником Окуджавы, поэтому выяснилось, что на некоторых концертах, проходивших в Белом зале Политеха, мы сидели чуть ли не на одном ряду.

К чему эти подробности? А только к тому, что сегодня Борис Лазаревич представлял свою новую книгу на Книжных аллеях, расположенных на бывшей улицы имени Софьи Перовской. Сегодня улица носит название Малая Конюшенная, хотя раньше, в моей юности, уютные скамейки-диваны и увесистые липы создавали атмосферу доброжелательности и романтичности.

Вишневский сегодня не только сохранил эту романтичность, но и кипучую энергию, особенно в вопросах сохранения исторического облика нашего Блокадного города. Его родители тоже пережили Блокаду.    

Почему я ничего не говорю о самой книге? Во-первых, не хочу создавать повода, чтобы меня упрекнули в рекламе издательства, потому что любая книга начинается с обложки, формата, то есть от издателя многое зависит, чтобы книга сразу обрела своего читателя. А во-вторых, не хочу навязывать своего мнения. Каждый может зайти на страничку Вишневского в социальных сетях и ознакомиться подробнее.

Тогда меня могут спросить, а для чего я тогда пришёл на эту Встречу? А я отвечу:

- Я пришёл на встречу со своей молодостью!

Потому что те десятки лет (с 1997 года), когда я впервые познакомился с Борисом Лазаревичем, он, как мне кажется, совершенно не изменился. Надеюсь, что и я мало изменился. Несколько лет назад, несмотря на то, что давно вожу спортивный автомобиль и есть фирменный спортивный велосипед, обзавёлся самокатом, почувствовав себя буквально пятилетним подростком. Когда в этом году увидел снимок Бориса на самокате, то просто расхохотался, словно он угадал мои мысли, которые я посылал ему:

- А слабо, тебе, на самокате промчаться?

В этом году особенно мне дорога была страничка Вишневского. Почему? Это, как метроном в Блокадном городе. Значит, жизнь ещё продолжается…

Расскажу несколько слов о сегодняшней Встрече? Честно говоря, признаюсь, я слушал в пол уха, даже иногда с закрытыми глазами? Почему я это делал? Хотел проверить запомнившиеся мне слова Натальи Петровны Бехтеревой, когда мы беседовали с ней на её даче. Вернее, беседовала она, конечно, не со мной, а с моими родственниками, с которыми она дружила, а меня просто взяли, потому что я очень просился взять меня. И вот она говорила об очень интересных исследованиях, которые они проводили в институте. Что для человека, как правило, глубоко безразлично, о чём говорит выступающий, если этот выступающий имеет особую позитивную ауру. Потому что люди чаще хотят получить позитивную эмоцию, чем какой-то комплекс сведений.

Вот и я сегодня пришёл за положительными эмоциями! Улыбка, вкрадчивый голос, неторопливая манера излагать… Сегодня этого так не хватает везде! Пришёл недавно в один магазин, где купить просто нечего было, кроме пакета картошки. Собственно, мне кроме картошки ничего и не надо было, потому что привёз немного грибов, ездил загород. Около картофеля плакат – «самый дешёвый картофель в городе». Купил бы и самый дорогой, но мне был ближе этот магазин, а идти ещё куда-то, ноги не казённые, как говорится. Около кассы кассир что-то пробормотала. Я ответил, что заплачу наличными. Она ещё что-то проворчала, но чек так и не пробивает. А сидит она за пластмассовой загородкой, мне её толком не видно и не слышно. Оказалось, а магазин этот даже в период самого разгара эпидемии не славился щепетильностью, но здесь она мне указала на надпись, что без маски и перчаток покупатели не обслуживаются! Хотел плюнуть и уйти. Но дождливая погода не располагала к путешествию в другой магазин. Обычно у меня маска болталась в кармане, но, видимо, потерялась, пока я бродил по лесу. Кассир мне усердно намекала, чтобы я купил упаковку перчаток в 10 штук и обязательно 10 масок. Вспомнил, что у меня с собой есть шарф. Достал, закрыл им лицо. Кассирша взбесилась, но я ей объяснил, что маска может быть тканевая и самодельная. Купил картошку, вышел на улицу. По спине струился пот… Не привык к хамству, а тем более к вымогательству.

Или пример из транспорта. Ещё не успеешь войти в трамвай, закрыть зонт, положить его в пакет, как на перерез бежит кондукторша с диким вопросом:

- А проезд оплачивать СОБИРАЕТЕСЬ? Потом со своим зонтом разберётесь!

Достаю карточку, прикладываю на её глазах к валидатору , но она требует, чтобы проверить СВОИМ валидатором. Так зачем тогда стоит валидатор у стойки?

Наверное, меня можно считать акцептором, как существует донорно-акцепторная связь в химии, но я пришёл к Вишневскому, как к донору. Как поётся в песне:

Вот бы сразу взрослым стать,

Отдохнуть от детства!

А я пришёл именно за детством. За кусочком Блокадного детства из книги моего отца «Воспоминания Блокадного ребёнка». Борис Лазаревич для меня остаётся ребёнком Блокадных родителей, что заставляет и его и меня просто негодовать, когда город или область теряют свои исторические атрибуты. Это воспринимается, как рана ножом в сердце… Возможно, я пришёл ощутить и эту боль? Потому что слова Вишневского меня всегда волнуют, даже когда мне кажется, что я не вникаю в смысл сказанного им… Сделал несколько снимков на этой Встрече. Чувствовалось, что многим не хотелось уходить. Некоторые просили сделать снимок на память. Значит, он очаровал не только меня, кому-то тоже хочется унести с собой частичку теплоты.

После Встречи захожу в один магазин. У продавщицы только глаза едва видны, лицо закрыто маской, интересуюсь:

- А разве масочный режим не отменён?

- Разве Вы не слышали, что с 20 сентября начинается вторая волна эпидемии?

- А что вирус сам объявил, что именно с двадцатого числа он и появится?

- Но ТАК говорят!

Мне подумалось о том, что мне сегодня удалось схватить оптимизма от Вишневского, а девушка ведь день просидела в магазине, оставшись в плену своих боязливых ожиданий. Может быть, когда-нибудь и ей повезёт познакомиться с Вишневским?

Уже входя в квартиру, я вдруг вспомнил, что ведь у меня был свой, особенный вопрос для Вишневского, который я забыл задать. И я стал ругать себя за эту забывчивость, вспоминая, что же меня отвлекло? И я вспомнил, что я начал слушать те вопросы, которые задавали Вишневскому другие участники встречи и любопытство, желание узнать мысли других заставили меня забыть о собственном вопросе. А спросить я хотел о том, правильно ли, что недавно наградили орденом одного зелёного дизайнера? Потому что он выкрасил волосы зелёнкой или чернилами от фломастера. Мне помнится, что именно этот прохиндей, а по-другому и сказать нельзя, со своими приятелями перевернул на Дворцовой площади полицейскую машину, считая это отдельной художественной акцией. Что он сделал ещё, трудно сказать, но, на мой взгляд, гораздо правильнее было дать орден Вишневскому. Потому что он умеет заражать энтузиазмом! Но не энтузиазмом переворачивать автомашины, а созидательным трудом.

Войдя в квартиру, слушая шум дождя за окном, я подумал:

- А хорошо, что я не спросил Бориса об ордене! Будет повод спешить на новую встречу!

И на душе стало особенно радостно.

Георгий Лозовский