В одной телепередаче, которую журналист назвал своей фамилией, после летнего перерыва он сделал следующее заявление:
- Мы открылись снова! К огромной радости одних, огорчению других…
Здесь он взял паузу, высказав сентенцию, которая и определяет его лакейскую сущность:
- Уж извините, всем НЕ УГОДИШЬ!
И при этом он подарил всем одну из ослепительных улыбок, свойственных лакеям с большим стажем угодничества. А должен ли журналист кому-то угождать? Во Франции (которую так любит кстати и не кстати) вспоминать этот мэтр, лакейство в Средние века было настолько популярно, что даже дворяне считали большой честью для себя прислуживать при королевском дворе, имея должность по открыванию утром спального балдахина его величества, либо подачи ночных туфель перед сном…Но в России это жеманство не прижилось, как оно не насаждалось потомками немецких принцесс, присевших на несколько столетий на Российский престол.
В обязанности денщика входило приготовить самовар, почистить обувь и мундир, а за своим оружием Гвардейские офицеры следили сами. Лакейство было распространено в домах рафинированного помещичьего быта. Приторная угодливость процветала в чиновничестве, но никак ни в журналистике. Если разобраться, то не только Губернские очерки М.Е. Салтыкова-Щедрина, но и произведения А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, где надуманность сюжетов маскировала натурные репортажные зарисовки в жанре политической сатиры, были журналистскими репортажами. Даже Александр Иванович Гончаров, будучи чиновником Министерства Иностранных дел, сумел минуя жёсткие цензурные грабли, доставить и современникам и нам в 21 век гениальную журналистику, на которую мы сегодня можем опираться, как на достоверный документ, доказывая, например, беспардонную ложь сегодняшнего японского реваншизма.
Чем опасен стиль лакейства? Лакей всегда призван угождать, причём потворствуя самым низкопробным запросам нанимателя. Что удивляет в этом слащавом тоне лакея со стажем? Как любой лакей, он всегда стремится к ранжированию. Какие были отличия у лакея? Сюртук, либо с барского плеча, либо заказанный для него хозяином.
В начале ХХ века было принято приглашать Клубных лакеев, когда интеллигенция, пытающаяся копировать аристократию, устраивала Приёмы. Особенным шиком считалось приглашать лакеев.
Приведём ссылку из произведения классика Северной Столицы:
- Лакеи ушли?
- Сейчас же после ужина ушли… Я им дала по два рубля на чай, кажется, были очень довольны. Надо бы серебро пересчитать.
Как мы видим, упоминание о чаевых было совсем неслучайно. Описываемые события относятся к 1915 году в Городе на Неве… Сегодня лакеи в журналистике любят собирать аудитории, где входной билет по стоимости за 100 лет не изменился. Что тогда значили два рубля? Когда один доллар, причём серебряный, а не бумажный, равнялся пяти копейкам. Значит, если мы пересчитаем на американскую валюту, то Клубные лакеи получили по 40 долларов. А теперь переведём их заработок на цены дореволюционной России, когда годовалую тёлку можно было купить за 10 рублей, пирожок – за грош, килограмм яблок – за несколько копеек.
Известно, что лакеи в Санкт-Петербурге создавали свои сообщества, где они любили пересуживать светские сплетни, рассказывая новости кухаркам и горничным. Высшим лакейским шиком было скопить жалованье и вступить компаньоном в какую-нибудь лавчонку. Но сегодняшние лакеи собирают хорошие взносы с посетителей за свои россказни.
У лакеев настоящих, а не теперешних цели были вполне понятные. Им хотелось занять свою нишу в обществе между мещанами и домовой прислугой. Высшая цель – добиться чина дворецкого, но здесь была значительная конкуренция с зарубежной прислугой, рвущейся в Северную Столицу со всех концов света. Но что было приятно, что до последнего времени лакеи не рвались в журналистику, а журналисты не стремились быть лакеями. Когда же наступила мода на лакейство?
И кто был самым ярким инициатором этого явления? Об этом мы поговорим отдельно. В том числе, мы затронем тему шаромыжничества в современной журналистике, потому что, по странной случайности, мэтр, мечтающий о замашках лакея, родился во Франции, где в своё время занималась политикой наша соотечественница Елизавета Дмитриева-Томановская, а интерес к французскому у меня сформировался с пяти лет… А к Эрмитажу ещё раньше. Поэтому лакейские рассуждения этого мэтра в Эрмитажном театре ещё предстоит обсудить, потому что эта тема взволновала не на шутку жителей Северной Столицы, где всегда читали больше, чем в любом регионе мира.
Томановская Валентина Владимировна |
