 Сегодня мне ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ побывать на Научной Конференции, где с дарственной надписью от КРАСИВОЙ, УМНОЙ Натальи Александровны Слепухиной я получил книгу «Ничего кроме НАЖЕЖДЫ».
Чем для меня является эта книга? Она – часть меня самого, потому что с детства, едва я научился читать, я заметил в книжном шкафу книгу, которую мой отец любил часто просматривать вечером, выключая с раздражением телевизор.
- Почему ты это делаешь?
- Потому что не люблю лжи!
И вот вскоре я узнал, что книгу «Тьма в полдень» мой отец читал, как говорится, много лет, практически выучив её наизусть! Почему? Потому что эту книгу ему посоветовал когда-то прочитать Борис Петрович Бельграй (см. статью «Легенда отечественной геронтологии»). Мой отец считал Бельграя своим ЛУЧШИМ учителем по боксу, а Борис Петрович восхищался Юрием Григорьевичем Слепухиным, потому что он УМЕЛ улыбаться… Борис Петрович, совершивший дерзкий побег из фашистского концлагеря, обладал неиссякаемым чувством юмора и ЧУВСТВОМ прекрасного… От него мне приходилось слышать не раз, что Слепухину повезло со спутницей жизни, которая очень красива!
Сегодня я увидел этот поэтический образ, Поэтическую музу Великого писателя! Мы часто рассуждали с Борисом Петровичем, ПОЧЕМУ нет Музея этого писателя? Отчего до сих пор не экранизированы его книги? И это при том, что сейчас столько «ремейков», причём АБСОЛЮТНО бездарных? Столько современных фильмов о войне, но в них столько фальши и сценарная неубедительность!
И вот наступило 23 октября, я стою перед памятником Александру Сергеевичу Пушкину, к которому участники Конференции возлагают цветы, а мысленно я повторяю строки:
Пятнадцать лет мне скоро минет!
Дождусь ли радостного дня!
Как он вперёд меня подвинет!
Но и теперь НИКТО не кинет
С презреньем взгляда на меня…
И я слушаю рассказ Натальи Александровны о том, что для неё связано с Памятником Великому поэту…И я ловлю себя на мысли, что, изучая Программу Конференции, прочитав «Возложение цветов к Памятнику А.С. Пушкину», я почему-то решил, что все проследуют на площадь Искусств.
Конференция в первый день работы началась в знаменитом Музее на набережной Мойки дом 12. Прошла регистрация участников, потом слышу голос, удивительный по своей выразительности:
- А сейчас мы все пройдём к Памятнику Пушкину!
Стою с непокрытой головой, падает первый снег, такой необычный в октябре, но он словно символизирует Чистоту помыслов Юрия Слепухина. А Наталья Александровна говорит, что она, попросив ПОМОЩИ у Александра Сергеевича, пришла на площадь Искусств и принесла поэту цветы, надеясь на его поддержку! Осматриваю собравшихся, здесь стоят Владимир Михайлович Акимов – мой Кумир с детства! Рядом – статная, осанистая фигура Николая Бурова. Невольно подумал о том, КАК ему постоянно не везло с кинооператорами и фотографами, которые не смогли показать зрителям его Шаляпинскую стать… Не удержался, чтобы не сказать Михаилу Никитичу Толстому – потомку писателя Алексея Николаевича Толстого, что он не меняется последние двадцать лет. Он пошутил:
- Нет, я меняюсь, я МОЛОДЕЮ!
 Михаил Григорьевич Талалай ради этой Конференции приехал из Италии, а сколько ещё учёных прибыли из Сибири, Москвы, Германии, Франции? Всех их смогла собрать Наталья Александровна! Снежинки опускаются на её роскошные золотистые волосы, она стоит в лёгких туфельках, шубка распахнута, но она не замечает зимней погоды, увлечённо рассказывая о том, как пролетели 10 лет с момента создания Фонда, а потом… Летопись «Слепухинских Чтений» не может не волновать. Наталья Александровна обращается ко всем, кто стоит у памятника с просьбой высказаться, и в этот момент Николай Буров, словно угадав моё желание, произносит:
- Давайте перейдём в зал!
- Да, конечно,- соглашается Наталья Александровна.
И я понимаю, что директор Исаакиевского Музея сказал это потому, что, будучи талантливым актёром, он глубоко чувствует эту ВЛЮБЛЁННОСТЬ Натальи Александровны в творчество Слепухина! И она готова часами стоять, вот так, не замечая, что снег посыпает её золотые волосы, снежинки таят на щеках, залитых по-девичьи румянцем, НО… Но, мы же не имеем права злоупотреблять её преданностью, энергией, потому что она ОЧЕНЬ нужна нам всем, и мы не можем так нерачительно тратить эту поэтичность, столь редкую в наши дни…
Мы поднимаемся в зал, где начинается целый КАСКАД самых ярких выступлений. Но, но, но… Строгий регламент требует ограничить время каждого доклада всего продолжительностью в 15 минут! Но как уместить всего в 900 секунд перелёт из Франции или из Италии, рассказать о годах мучительных поисков, раздумий. А слушателям хочется задать вопросы!
Конечно, мы ещё подготовим редакционный отчёт о конференции. Например, Базанов Пётр Николаевич своим остроумием вполне мог сравниться с Мольером. Среди вопросов, самыми интересными можно назвать такие:
- Почему книги Юрия Слепухина не включены в школьную программу?
- Когда учёные обоснуют НЕОБХОДИМОСТЬ создания Музея Слепухина?
- Аргументация экранизации произведений Юрия Слепухина?
- Изучение ФЕНОМЕНА последователя Пушкина.
Да, формально, Юрий Григорьевич является МАСТЕРОМ прозы, но сама жизнь его – это Поэтическое вдохновение, завещанное Великим поэтом.
И снова и снова мне вспоминаются строки Пушкина:
Она готова хоть в пустыню
Бежать со мной, презрев молву,
Хотите знать мою Богиню?
Мою Севильскую графиню?
Нет, ни за что не назову!
Борис Петрович рассказывал, что когда-то в Доме писателей ему удалось разговориться с Юрием Григорьевичем, он назвал своё самое любимое стихотворение Пушкина – «Паж». Я специально сел на второй ряд. На первом ряду сидела Наталья Александровна. Видя её профиль, я пытался смотреть на докладчиков её глазами, потому что она была Богиней Юрия Григорьевича, о которой он мечтал с 15 лет, находясь в 15 лет в плену у фашистов! Он верил, что встретит Свою Богиню!
 Конечно, мне удалось увидеть целую плеяду учёных… И всё-таки, и всё-таки.
Вспомнилась одна из любимых песен:
И всё-таки, и всё-таки, и всё-таки
Мы ПОБЕДИЛИ!
Именно так можно было охарактеризовать доклады Владимира Михайловича Акимова и Михаила Григорьевича Талалая! И снова подумалось о том, что Александр Сергеевич, словно, сойдя с пьедестала, вошёл в зал и незримо занял своё место. Писатель Акимов, проводя полгода на берегу живописного озера, как будто возрождает дух Михайловского Кабинета, когда Пушкин утверждал:
Москва – девичья,
Санкт-Петербург – приёмная,
Михайловское – мой кабинет!
 И Владимир Михайлович смог достичь откровений прозорливых озарений «Бориса Годунова» и «Маленьких трагедий»! Читал ли я об эмиграции, если воспитан на рассказах о моих предках, обосновавшихся на берегах Невы с 12 века, но постоянно «искавших приключений в службе толмачей?» А толмач – это переводчик.
На трибуну взлетает Владимир Михайлович, своей темпераментной речью он напоминает мне рассказы о боксёрских поединках отца и Бельграя, которые беззаветно любили кинематограф. Акимов развёртывает широкоформатную панораму эмиграции, где ярким лучом прожектора он высвечивает Юрия Слепухина, озаряя его Светом Акимовского озарения! Председательствующий напоминает о регламенте.
- Одну минуту,- умоляюще просит Владимир Михайлович.
В перерыве я подхожу к Акимову и жму ему руку. Он сжимает мне руку с такой силой, что я расхохотался. В ответ тоже ему сжимаю ладонь, Владимир Михайлович рассмеялся:
- А я и не думал, что ты такой сильный!
- Я еще крепче могу!
- А я привык держаться!
Мысленно повторяю его слова: «А я привык держаться!» Вот почему ему ТАК близок Слепухин, который любил «Пятнадцатилетнего капитана» Жюля Верна.
 Франция… И мне вспомнились удивительные коллажи Григория Талалая, который сейчас работает в фото студии в Париже, а за кафедрой стоял другой любитель Жюль Верна и Юрия Слепухина, который прожил жизнь более увлекательную, чем все литературные герои Жюля Верна, вместе взятые. Итак, наступило время долгожданного для меня доклада Михаила Талалая. Историк, исследователь, отец фотохудожника, сын известного филолога – Галины Васильевны Талалай.
Он рассказывает о Слепухине, и я сравниваю его выступление с докладом Акимова. И опять стихи Александра Сергеевича говорят об этом самым убедительным образом.
Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.
Сперва взаимной разнотой
Они друг другу были скучны;
Потом понравились; потом
Съезжались каждый день верхом
И скоро стали неразлучны.
 Когда выступили Акимов и Талалай, они сидели рядом, плечо к плечу, хотя до этого сидели в разных концах зала… Михаил Григорьевич в своей неторопливой интеллигентной манере представил нам и Сардинию и Палермо, и Рим, отодвигая занавес времён, событий, переживаний… Когда-то Михаил Талалай открыл для меня Франческо Альгаротти (см. статьи в «ППР»), а сегодня он новыми оттенками отметил творчество Юрия Слепухина, такого знакомого для меня и заново открытого.
А в ушах стоит волшебный голос Натальи Александровны и одна фраза, которая врезалась мне своей глубиной:
- Архив Юрия Григорьевича ПОЛНОСТЬЮ сохранён! Но он требует ЕЩЁ своего исследования!
ИССЛЕДОВАНИЯ! Первая мысль возникает о том, что нужно провести фото фиксацию документов, затем сканирование и публикацию. И, конечно, нужны кинодокументалистика, игровое кино. Ведь ОН оставил нам Великое наследие. Неслучайно свою одну из лучших работ он назвал – «Ничего кроме НАДЕЖДЫ».
Николай Принцев
(продолжение следует)
| 