В спорах современных мнимых знатоков об определении мужского или среднего рода для слова кофе, они вовсе не знают, что ранее это слово писалось кофей. И этот кофей, чрезмерно крепкий и горький, готовился по специальному рецепту одним обладателем швейцарского паспорта именно для Польши. Что писал этот воображаемый любитель Польши о своём отце? Перед отъездом из Москвы в деревню этот гражданин Швейцарии, будучи побочным сыном одного помещика, даёт характеристику церемониала кофея.

«Отец мой вовсе не раньше вставал на другой день, казалось, даже позже обыкновенного, так же ПРОДОЛЖИТЕЛЬНО пил КОФЕЙ и, наконец, часов в одиннадцать приказывал закладывать лошадей.»

Этот поборник борьбы за свободу, можно сказать «революционер». Вот что писали о нём в советское время:

«В январе 1847 года, в середине холодной, снежной зимы, уезжал из России великий русский писатель и революционер…»

Можно ли верить этому утверждению? Удивительно, что предисловие к книге, насчитывающей более пятисот страниц, предназначено детям, а сама книга была выпущена в издательстве «Детская литература»…О чём же рассказывалось для детей?

«Осуществлялась давняя мечта Герцена: он вырывался из тисков николаевского самодержавного режима.

«Меня манила даль (???), ширь (???), ОТКРЫТАЯ борьба и вольная речь, я искал НЕЗАВИСИМОЙ арены, мне хотелось попробовать свои силы на воле…»…

Герцен покинул Россию накануне больших революционных событий в Европе».

Но покинул он, как и нынешние беглецы из современной России, имея солидное финансовое обеспечение, которое они умудряются прихватить с собой, безнаказанно ограбив нашу страну. Сын немецкой гувернантки предпочёл покинуть нашу страну, сделав очередную главку в своей скучной и длинной книжонке – «глава тридцать первая Кончина моего отца. – Наследство. – Делёж.- Два племянника».

Следует пояснить, что он смог отодвинуть всех законных наследников, и имея не фамилию, а только прозвище – Сердечный, от слова «герц» (сердце), этот страдалец, имея в швейцарском банке миллион рублей на счёте, смог искать «ширь» в зарубежных странах, «даль» в крошечной Англии, которая не сопоставима с российскими просторами. Но слово «борьба» нужно считать ключевым в его дальнейшем «колокольном» трезвоне. «Колокол» в Лондоне начал отбивать удары, готовя подставить Польшу под очередной удар.

Почему же Польша была выбрана Швейцарией, чтобы обеспечить безграничную политическую власть Швейцарии в мире? Финансовая власть Швейцарии могла поспорить с банками Лондона, но чисто ментальным противником оставалась российская империя, где на раздачу титулов клевали самые непревзойдённые карьеристы, как дипломат Горчаков, получивший за передачу Аляски США титул князя. А потом за очередную мерзость для России он смог прибавить себе ещё и добавление в виде титула «Светлейший».

Швейцарии предстояло уничтожить российский трон, а Польша более всего подходила для роли этого локомотива! Ведь названия воинских подразделений, как уланы, драгуны были Польского происхождения.

Едва Герцен обосновался в Лондоне, как он стал инспирировать Польскую интеллигенцию, подталкивая на всевозможные протесты в империи. Но ещё перед отъездом за пределы нашей страны у Герцена в его длинной и крайне неинтересной книге, которую можно было бы назвать гросбухом, были главы, посвящённые западникам и славянофилам. Глава, где он будет заливаться советами относительно Польши, означена в заголовке:

«Не наши. Славянофилы и панславизм…»

Можно только удивляться, почему на словах Герцен считал себя западником и поборником немецких идей, преклоняясь перед своей матерью-немкой, но не отправился с ней на вольные хлеба в какую-нибудь немецкую усадьбу, а предпочли они с мамашей стать наследниками богатого помещика. Более того, в супруги Герцен умудрился себе взять не какую-нибудь немецкую гувернантку-бесприданницу, а предпочёл жениться на дочери старшего брата своего отца. Таким образом, объединились два кукушонка, а Захарьина, будучи побочной дочерью крупного помещика, тоже смогла, обставив всех законных наследников, заполучить всё наследство в свои цепкие ручонки. Таким образом, объединив свои капиталы, полученные предприимчивыми мамочками Герцена и его избранницы – Натальи, они смогли получить солидные деньжата, чтобы вещать о «свободе» и «борьбе с угнетателями» в царской империи. Но деньги от семьи угнетателей достались будущим борцам с угнетателями?

Находились легковерные смельчаки, готовые отдать жизнь, наслушавшись лживой трескотни из пустозвонного «Колокола». Что внушал Герцен, ещё до отъезда в Лондон в своих релизах?

«Народность, как знамя, как боевой крик, только тогда окружается революционным ореолом, когда народ борется за независимость, когда свергает ИНОЗЕМНОЕ иго. Оттого-то национальные чувства со всеми их преувеличениями исполнены ПОЭЗИИ в Италии, в Польше и в то же время ПОШЛЫ в Германии».

То, что Герцен самый отъявленный политический пошляк, то это бесспорный факт. Для своей матери-немки, приехавшей из немецкого захолустья в качестве гувернантки в Москву, но сумевшей подобраться к имуществу зажиточной помещичьей семьи, оставив всех других претендентов с пустыми руками, это, по мнению, Герцена, сердечность. И для Германии говорить о революционных порывах просто смешно! А вот Польских офицеров, литераторов, учёных, помещиков нужно толкать на верную гибель, внушая им подниматься на БОРЬБУ? Да, непременно, на борьбу с царской властью, с дворянством России. И Герцен при этом скромно умалчивал, что и он, и его супруга и мамаша – бывшая гувернантка озолотились, сумев одурачить это самое российское дворянство!

А кто формировал характер Искандера, такое прозвище взял себе Герцен, считая, что он не просто Александр, а непременно Александр Великий, то есть Македонский. Свой чахлый «Колокол» он считал атрибутом будущей своей власти надо всем миром. Но пока кураторы из Швейцарии поставили перед ним задачу – формировать мятежное звено в Польше. Мы помним, что в отрывке, где он описывал КОФЕЙ своего отца, который он предпочитал поглощать не ранее 11 часов утра, а что делал проворный сынишка до этого времени?

«Мы уважали в себе будущее, мы смотрели друг на друга, как на СОСУДЫ, Избранные, Предназначенные.

Часто мы ходили с Ником за город, у нас были любимые места – Воробьёвы горы, поля за Драгомиловской заставой. Он приходил за мной с Зонненбергом часов в 6 или 7 утра».

Историки, рассказывая о детской дружбе Герцена и Огарёва, забывают, что привёл Огарёва – сироту, двоюродного брата Герцена господин Зонненберг! И все романтические мечтания, пламенные обсуждения проходили только в присутствии этого Карла!

Вспомним, что Екатерина Вторая имела наставником Циммермана из Швейцарии, Александр Первый согласовывал свой каждый шаг с Фредериком Лагарпом, по случайности (???) тоже прибывшим в нашу страну из Швейцарии… И вот? О опять-таки, совершенно случайное совпадение, в дом к зажиточному помещику попадает гувернантка для детей, а когда внебрачному сынку исполнятся десять годочков появляется дядя Карл, который рано утром выводит двух будущих бунтарей на дальние утренние прогулки. Предоставим слово самому Герцену, столь полюбившего этого Карла:

«Ранние прогулки эти завёл НЕУТОМИМЫЙ Карл Иванович. Зонненберг в помещичье-патриархальном воспитании Огарёва играет роль Бирона».

Вообще, Герцен считает самой выдающейся личностью в истории России этого временщика при царствовании капризной Анны Иоанновны. Лицемерный Герцен, призывая поляков к военным мятежам в России, мысленно восхищаясь жестокостью Бирона, никогда не задумывался о том, что в Российской Академии наук Польские учёные практически отсутствовали, потому что их места занимали чинолюбивые немцы… С каким неподдельным восторгом Герцен восхищается воспитательной практикой господина Карла.

«Переворот Зонненберга так же, как и переворот Петра Первого, отличался военным характером в делах самых мирных.»

То есть? Себя юнец считал Александром Македонским, а своего наставника Карла он сравнивал с Петром Первым…Возможно, во время прогулок, они превозносили своего куратора до значимости Карла Великого? И вот этот самодур, получивший в наследство миллион серебряных рублей, решил навалиться со всей своей настырностью злобного наглеца на преобразование политических процессов в Польше. Напомним, в то время серебряный доллар США равнялся пяти копейкам царского рубля. Поэтому-то в руках самовлюблённого потомственного шарлатана оказалась сумма, равная 20 миллионам долларов США, что было значительным капиталом. Потому что годовалую тёлку можно было купить за 5 или 10 рублей, в зависимости от породы, а хорошая упряжная лошадь обошлась бы в 100 рублей. Какие сентенции предпочитал излагать Герцен?

«Противодействие петербургскому ТЕРРОРИЗМУ образования (???) никогда не перемежалось.»

Цитировать Герцена можно до бесконечности, хотя его длинные речи можно считать чем-то средним между нескончаемыми докладами любителя кукурузы и репликами зрителей на Канатчиковой даче из песни Высоцкого, верно подметившего:

Настоящих буйных мало,

Вот и нету вожаков.

Возможно, и не следовало, вообще-то, говорить о кофейном напитке? Столь популярным в Польше, причём не без влияния того же Герцена, которому тот же Кард внушал категорически избегать чаепитий. Вот как рассказывает Искандер о своих вечерах в деревне, куда Герцен уезжал в детстве на лето.

«Роса начинает исподволь слать дымом по полю, над лесом ветер как-то ходит вслух, словно лист закипает, а тут зарница, дрожа, осветит замирающей, трепетной лазурью окрестности, и Вера Артамоновна, больше ворча, нежели сердясь, говорит, найдя меня под липой:

- Что это вас нигде не сыщешь? И чай давно подан, и все в сборе, я уже искала, искала вас, ноги устали, не под лета мне бегать; да и что это на сырой земле лежать?.. Вот будет завтра насморк, непременно будет.

- Ну, полноте, полноте, - говорил я, смеясь, старушке,- и насморку не будет, и ЧАЮ я не хочу, а вы мне УКРАДЬТЕ сливок получше, с самого верху.

- В самом деле, уж какой вы, на вас и сердиться нельзя… Лакомство какое! Сливки-то я уже и без вашего спроса приготовила.»

Понятно, что сопляк, а сопли он, видимо, распускал по каждому поводу, не случайно ему сказала старая служанка об этом, так вот этот хамоватый сопляк, всю жизнь призывавший к равенству, к уничтожению сословности, считает нормальным развалиться перед пожилой служанкой, которая бегала и искала его по парку! Его называют на «вы», он предлагает – «украдьте», говоря по-русски с немецким акцентом, потому что на русском следовало бы сказать – «украдите», не говоря уже о преступности самой просьбы. Заниматься воровством. Далее? Непревзойдённый эгоизм! Он просит себе самых лучших, самых верхних, жирных сливок. Третье? Все его ждут, но он и не собирается пить чай! Он, как крысёнок хочет поглотить ворованные сливки в одиночку, тайком.

И вот именем этого откровенного ничтожества до сих пор называется самый крупный в РФ Педагогический вуз в Северной Столице, которую он называл «терроризмом образования».

Сегодня в Польше сносят Памятники, установленные в честь погибших в борьбе с фашизмом, но, может быть, сегодня в Польше гораздо актуальнее активизировать свои интеллектуальные усилия на утверждение Польских имён в тех же российских вузах? Зачем давать имя сына иностранной гувернантки, который покинул нашу страну, прихватив из страны не менее двадцати миллионов долларов, что с учётом сегодняшней долларовой инфляции можно считать ещё более высокой суммой. В чём ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ заслуги Герцена? Это трудно обнаружить! Политический капитал? Вуз в Калининграде носит имя Канта, откровенно ненавидевшего нашу страну. Памятник Огарёву? Названия, где закреплены имена Герцена, Огарёва, Канта вряд ли добавят международного авторитета нашей стране. А почему бы не присвоить нашим вузам в РФ имена Польских выдающихся учёных, например, Коперника? Или Великих поляков, принесших славу всему миру, как Константин Рокоссовский?

Очевидно, в Польше и России нужно больше обсуждать различные социальные аспекты, особенно выделяя негативную роль тех швейцарских лоббистов, которые не первый век пытаются разрушить узы дружбы между нашими странами. И напитком, объединяющим эти торжественные встречи, может стать душистый чай с липовым цветом, который заваривали в доме отца Герцена, но это семейное чаепитие он предпочитал игнорировать…

Нужно с максимальным упорством отыскивать то, что дорого Польше и России, выстраивая дружбу на этой общности интересов.

Томановский Ярослав Юрьевич