Если говорить о влиянии звуков на состояние лошади, необходимо проанализировать влияние самой лошади на самосознание человека. Для разработки этого цикла статей нами были использованы выдержки из многих произведений классиков художественной, исторической литературы.

Читатели смогут заново для себя «открыть» «Мёртвые души» Н.В. Гоголя, «Анну Каренину» Л.Н. Толстого, однако мы не ставили перед собой задачу расширить Ваш кругозор за счёт перечитывания хорошо известных произведений, так как уверены, что ознакомившись с отрывками из художественных произведений, Вам НЕМИНУЕМО захочется ещё раз перечитать ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ТРЁХТОМНИК Н.В. Зеленевского по анатомии лошади. Потому что ответы на все поставленные вопросы в художественной литературе о коневодстве, можно найти только в научных трудах Николая Вячеславовича Зеленевского.

Мы надеемся так же, что читателям захочется посещать Выставки по иппологии, и, конечно, беседовать с Идрисом Гавазовичем Идиатуллиным – знатоком Практического коневодства современности.

 Попытайтесь сами догадаться, какие разделы его учебника помогут Вам отыскать необходимую информацию. Если Вы не сможете сделать этого самостоятельно, то в конце публикаций по данной теме, мы поможем Вам указать, на какие страницы учебников Н.В. Зеленевского нужно потратить часы своей жизни, чтобы освоить эти АЗЫ. А, вообще-то  надо надолго, а, лучше, и, главное, с трепетным вниманием взять в руки учебник анатомии и прочитать его как увлекательную поэму. Задуматься о законах, стать авторами Научных статей.

И ещё, нужно стать активным приверженцем ВОССОЗДАНИЯ Манежей в Северной Столице! Потому что без них мы утратили очень МНОГОЕ из сокровенной сущности миропонимания…

 Мы уже приводили примеры диалогов хозяина лошади со своим питомцем, а теперь давайте посмотрим, как терминология иппологии вошла в жизнь нашей страны в ХХ веке.

 

«Конечно, поведение Сталина, его вопросы с несомненностью свидетельствовали, что применение электричества в металлургии стало новым увлечением, новым КОНЬКОМ Хозяина. Александр Леонтьевич засёк это в уме».

 

Это цитирование из романа «Новое назначение» Александра Бека, написанного в период  с 1960 по 1964 год. Мы помним, что в эти годы абсолютно всё, связанное с коневодством, было под «официальным запретом», включая энциклопедию об истории Вооружённых сил, выпущенную в 1955 году, но вот восхищение лошадью осталось! Продолжался внутренний диалог с этим уникальным животным, которое служило эталоном нравственности, ума, чистоты, то есть тех свойств, которые характеризуют понятие ГЕНИАЛЬНОСТЬ.

Известно, что Парад Победы принимал Георгий Жуков, восседая на белом коне. Сталина называли Хозяином (Александр Бек, выступавший против сталинизма, в книге пишет слово Хозяин с большой буквы), потому что это был сленг конюшни. Лошадь должна безупречно слушаться хозяина. Затем вошло в речь выражение – «хозяин положения».

Александр Леонтьевич Онисимов – главный герой романа А. Бека.

 

«Он и теперь, идя рядом с Петром, меряя шагами пустынную по-ночному дорожку, охотно рассуждал о флокенах… Онисимов отдыхал в эти минуты, вскочив на своего КОНЬКА».

 

Интересны рассуждения писателя на медицинскую тему, когда врач осматривал главного героя.

 

«…он долго выспрашивал, осматривал Александра Леонтьевича. И наконец сказал:

«У вас сосуды и сердце семидесятилетнего старика». Настоятельно посоветовав Александру Леонтьевичу изменить режим, он добавил:

«А самое главное, избегайте сшибок».- «Каких сшибок?» Профессор объяснил, что термин «сшибка» введён Иваном Петровичем Павловым. Великий русский физиолог, как понял Онисимов, разъяснил явление, которое назвал сшибкой двух противоположных импульсов – приказов, идущих из коры головного мозга. Внутреннее побуждение приказывает вам поступить так, вы, однако, заставляете себя делать нечто противоположное. Это в обыденной жизни случается с каждым, но иногда такое столкновение приобретает необычайную силу. И возникает болезнь. Даже ряд болезней. К слову Николай Николаевич рассказал о некой, специального типа, кибернетической машине. Получая два противоположных приказа, машина заболевала: её сотрясала дрожь. «Возможно, танец ваших пальцев, Александр Леонтьевич, имеет такое же происхождение».

 

В книге неоднократно будет упоминаться о любимых «коньках» главного героя. Конёк – верх достижения. Сталин, размышляя, ходил по кабинету, в присутствии членов правительства, которые, в свою очередь «гарцевали» перед подчинёнными. Отказавшись от лошади, как символа «отсталости», в советское время, руководители – выходцы из деревни, пытались одновременно изображать и лошадь и умелого наездника. На инстинктивном уровне они с подчинёнными говорили, как с лошадью, то безоговорочно командуя, то советуясь, а то и побаиваясь. Неслучайно о некоторых работниках говорили: «Экий прыткий!» Или – «этот слишком норовистый, горячий». Это характеристики темперамента коня. Общеизвестны выражения – «чёрная лошадка», «везёт, как ломовая лошадь», «взбрыкивает» и т.д.. Это не что иное как психологическая зависимость от влияния лошади, которое на уровне генетической памяти присутствует у человека, который знает лошадь на протяжение многих веков, а технику освоил сравнительно недавно.

От правильности ведения диалога с лошадью зависит развития и каждой личности в отдельности и человечества в целом.   В книгах Ивана Шмелёва «Лето Господне» и «Богомолье» о коне рассказывается, как о причине смерти его отца, который свалился с жеребца, но ноги оставались в стременах и конь протащил его головой о булыжную мостовую. А ведь причина была в папеньке писателя, не умевшего построить общение с конём.

Эмигрантская литература, как и во многом, вообще, дворянская литература России, к сожалению, очень пренебрежительно повествовала о лошадях. Наверное, исключение составляли строки Александра Ивановича Куприна, поэтому-то он, очевидно, вернулся из эмиграции перед смертью.

А вот Александр Сергеевич Пушкин у своих героев не обнаруживал взаимопонимания с этим умнейшим животным.

 

«Уже давно смеркалось. Он отправил своего надёжного Терешку в Ненарадово с своей тройкой и с подробным обстоятельным наказом, а для себя велел заложить маленькие сани в одну лошадь и один, без кучера, отправился в Жадрино… Дорога была ему знакома, а езды всего двадцать минут».

 

 Далее Пушкин описывает «несчастья» своего героя.

 

«Владимир очутился в поле и напрасно снова хотел попасть на дорогу; лошадь ступала на удачу и поминутно то въезжала на сугроб, то проваливалась в яму; сани поминутно опрокидывались… Лошадь начинала уставать, а с него пот катился градом, несмотря на то, что он поминутно был по пояс в снегу… Лошадь его чуть ступала. Уже более часа был он в дороге… Всё сугробы да овраги; поминутно сани опрокидывались, поминутно он их подымал».

 

Повесть «Метель» производит грустное впечатление, потому что Владимир даже не задумывается о том, чтобы «посоветоваться» с лошадью! Он даже не понимает, что лошадь всем своим видом показывает, что не хочет ехать в такую погоду, переворачивает сани. Потом неумелый «возчик» добирается до какого-то села.

 

«Можешь ли ты, старик,- сказал он,- достать мне лошадей до Жадрина?» - «Каки у нас лошади»,- отвечал мужик. «Да не могу ли взять хоть проводника? Я заплачу, сколько ему будет угодно».

 

Понятно, что крестьянин имел лошадь, но не собирался в такую погоду гробить своего кормильца. Поэтому к Владимиру вышел сын крестьянина и дубиной стал указывать дорогу. Далее можно узнать.

 

«Владимир заплатил проводнику и поехал на двор к священнику. На дворе  тройки его не было».

 

Как мы можем заметить, неумение Владимира разговаривать с лошадью одновременно сочеталось и с неумением договориться с тем же «надёжным» Терешкой. Не дождавшись хозяина, слуга не догадался отправиться ему навстречу. В «Капитанской дочке» Гринёв тоже попадает в метель, и дорогу помогает отыскать Емельян Пугачёв.

Известно, что Пушкин никогда не служил, а как пишет о лошадях бывший офицер – Лев Николаевич Толстой. Увы, тоже без должного почтения. В заслугу писателю ставили, что он «сам пашет землю». Тем не менее, должного диалога с конём и ему построить не удавалось, неслучайно в конце жизни он перессорился со своими домочадцами и ушёл из дома. В романе «Анна Каренина» описывается, как Константин Левин приехал в Москву на каток.

 

«Был ясный морозный день. У подъезда рядами стояли кареты, сани, ваньки, жандармы».

 

О лошадях не сказано ни слова. Вспомним перечисление дворянских тем бесед в гостях у Пушкина в «Евгении Онегине»:

О сенокосе, о вине,

О псарне, о своей родне.

Сенокос не даёт ясности, о корме для коров или лошадей идёт речь.

Так и у графа Толстого и «ваньки» – название извозчиков и жандармы (конные) идут в одном перечислении. Вронский, как и сам писатель любит использовать английскую речь, но при этом забывается важная английская пословица – «to put the cart beforе the horse», то есть ставить телегу перед лошадью, что означает – считать  повозку более важной, чем саму лошадь. Упоминается транспорт – сани, кареты – зимнего и летнего пользования. Затем перечисляется сословный элемент – «ваньки», жандармы, а о лошадях нет ни малейшего упоминания, что свидетельствует о пренебрежении писателя к этим животным.

Вспомним рассказ Н.В. Гоголя «Коляска», где незадачливый дворянин предпочёл хвастаться своей коляской. А вот Стива Облонский спрашивает Левина:

 

«У тебя есть извозчик? Ну и прекрасно, а то я отпустил карету».

 

Читатель помнит «успехи» Облонского  в семейной жизни. Облонский спрашивает об извозчике и говорит о своей карете. Кони для него не существуют!

Левин интересуется у слуги, приехавшего в Москву, как прошли роды у Павы – дорогой коровы, которую помещик приобрёл на выставке. Мы не находим упоминания, чтобы Левин мог нормально пообщаться с лошадью, зато постоянны его размышления о смысле жизни и его боязнь носить с собой шнурок, чтобы не удавиться.

А вот в народных былинах, песнях, сказках разговор с верным конём – залог успеха.

«Сивка-Бурка,

Вещая каурка,

Встань передо мной,

Как лист перед травой!»

Конёк-Горбунок и Сивка-Бурка приносили неизменную удачу своим владельцам. Стива Облонский и Левину и Вронскому повторял фразу:

 

 «Узнаю коней ретивых по каким-то их таврам, юношей влюблённых узнаю по их глазам».

 

 Константин Левин, получивший в Москве отказ от Кити, получил психологическую разгрузку при виде своих лошадей.

 

«… когда он вышел на своей станции, узнал кривого кучера Игната с поднятым воротником кафтана, когда увидал в неярком свете, падающем из окон станции, свои ковровые сани, своих лошадей с подвязанными хвостами, в сбруе и с кольцами и мохрами, когда кучер Игнат рассказал ему деревенские новости о приходя рядчика и о том, что отелилась Пава, он почувствовал, что путаница разъясняется и стыд и недовольство собой проходят».

 

Левин, как и сам Толстой не понимали того, что сейчас наука называет анималотерапией. А теперь продолжим повествование Л. Толстого:

 

«Это он почувствовал при одном виде Игната и лошадей».

 

Вспомним приводимый пример из неудачного путешествия Владимира в повести Пушкина «Метель». Очень необходим был в той ситуации тоже кучер, который понимает и чувствует животных настолько, что это спокойствие моментально распространяется на третьих лиц, то есть барина, который занимает созерцательную позицию. Давайте проследим за рассуждениями Левина.

 

«…когда он надел привезённый ему тулуп, сел, закутавшись, в сани и поехал, раздумывая о предстоящих распоряжениях в деревне и поглядывая на пристяжную, бывшую верховую, донскую, надорванную, но лихую лошадь, он совершенно иначе стал понимать то, что с ним случилось».

 

Опять на минутку прервём повествование, потому что затронуты чисто ветеринарные аспекты. Значит, лошадь была прежде верховой, но надорвалась. Донские лошади – крупные и быстрые. Почему же она надорвалась? Мы знаем, что Левин был коренастым, но среднего роста. А донские лошади, в основном, составляли казачью конницу, где седоки отличались внушительными габаритами. В чём же была надорванность? Далее мы проанализируем причину гибели  под Вронским на скачках его любимой английской породы лошади под кличкой Фру-Фру. Вспомним, что в начале ХХ века Россия обладала самым значительным и самым лучшим поголовьем лошадей. Видимо, тот же кучер Игнат смог предотвратить гибель донской лошади у Левина, переквалифицировав её из верховой в пристяжную, а вот английский тренер, услугами которого пользовался Левин, не смог предотвратить гибели прославленного животного.

О чём же думал Левин, посмотрев на донскую лошадь?

 

«Он чувствовал себя собой и другим  не хотел быть. Он хотел теперь быть только лучше, чем он был прежде».

 

Воспитательная роль животного ощущается весьма зримо. Левин, взглянув на своих лошадей, мечтает о том, чтобы ему самому стать лучше. Это нужно осознавать и читателям. Прежде, чем заниматься лечением или воспитанием лошади, нужно задумываться, а нельзя ли чему-нибудь научиться и у коня? Например, его неприхотливости, верности? Слово, речь, интонация должны быть искренними, когда обращаешься к лошади.      

Что должен был предпринять Владимир, едва выехав за околицу и увидев, что начинается метель? Он должен был выпрячь лошадь и скомандовать ей только одно слово – «домой». Лошадь безошибочно довела бы его до конюшни, а уж там он смог бы найти провожатого до села Жадрина. Но Владимир всю ночь был занят поиском села, забрёл в незнакомую деревню и здесь попросил себе проводника. Неумение найти взаимопонимания с лошадью очень дорого обошлось Владимиру.

Проследим, какие беседы вели персонажи Н. В. Гоголя в поэме «Мёртвые души». Чичиков возвращается после посещения помещика Манилова в своей бричке.

 

«… его кучер, довольный приёмом дворовых людей Манилова, делал весьма дельные замечания чубарому пристяжному коню, запряжённому с правой стороны. Этот чубарый конь был сильно лукав и показывал только для вида, будто бы везёт, тогда как коренной гнедой и пристяжной каурой масти, называвшийся Заседателем, потому что был приобретён от какого-то заседателя, трудился от всего сердца, так что даже в глазах их было заметно получаемое ими от этого удовольствие. «Хитри, хитри! Вот я тебя перехитрю!- говорил Селифан, приподнявшись и хлыснув кнутом ленивца. – Ты знай своё дело, пантолонник ты немецкий! Гнедой – почтенный конь, он сполняет свой долг, я ему с охотою дам лишнюю меру, потому что он почтенный конь, и Заседатель тож хороший конь… Ну, ну, что потряхиваешь ушами? Ты, дурак, слушай, коли говорят! я тебя, невежа, не стану дурному учить. Ишь куда ползёт!»  Здесь он опять хлыснул его кнутом, примолвив: «У, варвар! Бонапарт ты проклятый!» Потом прикрикнул на всех: «Эй вы, любезные!» - и стегнул по всем по трём уже не в виде наказания, но чтобы показать, что был ими доволен. Доставив такое удовольствие, он опять обратился к чубарому: «Ты думаешь, что скроешь своё поведение. Нет, ты живи по правде, когда хочешь, чтобы тебе оказывали почтение».

 

Мы видим, что кучер проводит воспитательную работу со своими подопечными. Какое можно дать объяснение с научной точки зрения? В середине ХХ века в Полицейской Академии США Клив Бокстер, читавший лекции о необходимости применения детектора лжи, занимался экспериментами с растениями, доказывая, что растения «могут читать мысли человека». В качестве примера он приводил опыт, что как только он подумал о том, что следует поджечь лист комнатного растения зажигалкой, при приближении руки с зажигалкой, импульсы растения изменялись, что фиксировали приборы.

В СССР в то время подобную информацию отвергали. Но в дальнейшем известный индийский учёный – Джагдиш Чандра Бос в Калькутте в течение десяти лет изучал влияние музыки  на рост растений. Скрипичные концерты помогали лучшему развитию растений. В 1953 об опытах с водными растениями доложили ученики Боса – К. Синх и С. Понниа. Исследовались растения гидрилла, мимоза, бальзамин. При звуках музыки более интенсивно начинали образовываться зёрна хлорофилла.

Тогда и американские овощеводы, исследуя акустические явления, провели своеобразный эксперимент в американском городке Питершима штата Массачусетс. В одной из теплиц с томатами были установлены магнитофоны, где в течение 166 часов 40 минут воспроизводилась запись политических дебатов сенатской комиссии конгресса США. Томаты абсолютно завяли при прочих равных условиях  ухода в других теплицах. То есть акустическое воздействие может быть как позитивным, так и сугубо отрицательным.

 Лошадь, существо, питающееся, в основном, растительной пищей, поэтому эксперименты, проводимые над растениями, в равной степени относятся и к лошадям. Но лошадь – это и высоко развитые интеллектуальные способности, в расчёте на которые и объяснял свою позицию кучер Селифан. Насколько успешны были его нравоучения? Как мы увидим из дальнейшего повествования, Селифан мог настолько успешно управлять своей тройкой, что объединившись с лошадьми, он мог воспитывать и барина. Вскоре начался дождь. Чичиков закрывает окошки брички.

 

«Это заставило его задёрнуться кожаными занавесками … и приказать Селифану ехать скорее. Селифан, прерванный тоже на самой середине речи, смекнул, что, точно, не нужно мешкать, вытащил тут же из-под козел какую-то дрянь из серого сукна, надел её в рукава, схватил в руки вожжи и прикрикнул на тройку, которая чуть-чуть переступала ногами, ибо чувствовала приятное расслабление от поучительных речей. Но Селифан никак не мог вспомнить два или три поворота он проехал,…поворотивши направо на первую перекрёстную дорогу, прикрикнул он: «Эй вы, други почтенные!» - пустился вскачь, мало помышляя о том, куда приведёт взятая дорога». Селифан, увлёкшись нравоучительной беседой, не подсчитал количество поворотов, но и не думал об этом доложить Чичикову. У него родился молниеносный план. «Селифан!- сказал он, наконец, высунувшись из брички.

- Что, барин? – отвечал Селифан.

- Погляди-ка, не видно ли деревни?

- Нет, барин, нигде не видно!- После чего Селифан, помахивая кнутом, затянул песню не песню, но что-то такое длинное, чему и конца не было. Туда всё вошло: все одобрительные и побудительные крики, которыми потчевают лошадей по всей России от одного конца дорог до другого; прилагательные всех родов без дальнейшего разбора, как что первое попалось на язык. Таким образом дошло до того, что он начал называть их секретарями».

 

Гоголю казалось, что кучеры поют песни ни о чём, а ведь Селифан не зря их стал называть «секретарями». Ведь лошади должны были сохранить секрет затеи кучера.

 

 «Между тем Чичиков стал примечать, что бричка качалась на все стороны   и наделяла его пресильными толчками: это дало ему почувствовать, что они своротили с дороги и, вероятно, тащились по взборонённому полю…

- Что, мошенник, по какой дороге ты едешь? – сказал Чичиков.

- Да что ж, барин, делать, время-то такое: кнута не видишь, какая потьма! – Сказавши это, он покосил бричку, что Чичиков принуждён был держаться обеими руками».

 

Писатель считает, что Селифан «случайно» въехал на поле, а потом и случайно стал наклонять бричку, затем разворачивать, наконец, вывалил Чичикова лицом в грязь. Но мы проанализируем, что же происходило до этого?

 

«Дождь, однако же, казалось зарядил надолго. Лежавшая на дороге пыль быстро замесилась в грязь, и лошадям ежеминутно становилось тяжелее тащить бричку».

 

Как мы узнаем из дальнейшего текста, помещица Коробочка в это время ставила свечки к образам, потому что гром был таким, что она ежеминутно крестилась. Писатель хочет уверить читателя, что Селифан ошибся в дороге, потому что вёл беседу с конями, но логичнее было бы предположить, что Селифан прекрасно знал, куда едет, возможно, у него были родственники или друзья в деревне Коробочки, а барину он просто морочил голову. Когда Чичиков попросил прибавить ходу, он, надев плащ, подумал:

 

«Ты, барин, закрыл окошечки, чтобы лицо не измочить, так сейчас выкупаешься в грязи, чистюля ты этакий!»

 

 Именно поэтому он поехал по бороздам вспаханного поля, чтобы удар был самым смягчающим.

 

«Держи, держи, опрокинешь!- кричал он ему.

- Нет, барин, как можно, чтобы я опрокинул,- говорил Селифан.- Это нехорошо опрокинуть, я уж сам знаю, я никак не опрокину».

 

Далее он всё-таки опрокинул бричку. Гоголь считает, что кучер сделал это «по неумению», но мы считаем, что сделал он это исключительно специально. Продолжим цитировать текст.

 

«Затем он начал слегка поворачивать бричку, поворачивал, поворачивал и наконец выворотил её совершенно набок. Чичиков и руками и ногами шлёпнулся в грязь. Селифан лошадей, однако ж, остановил, впрочем, они остановились бы и сами, потому что были изнурены».

 

Кучер с математической точностью рассчитал, что не пострадают ни лошади, ни бричка, ни сам барин. Потому что, если бы была экстренная ситуация, то Селифан вёл бы себя с наибольшей скоростью. Но он неторопливо разыгрывал свою роль. Он решил для начала изобразить полное удивление.

 

«Такой непредвиденный случай совершенно изумил его. Слезши с козел, он стал перед бричкою, подпёрся в бока обеими руками, в то время как барин барахтался в грязи, силясь оттуда вылезть, и сказал после некоторого размышления: «Вишь ты, и перекинулась!»

 

Мы ещё вернёмся к «экспериментам» Селифана, наделённого изрядным чувством юмора, и его воспитанием Чубарого, но сейчас приведём примеры зоопсихологии из произведения писателя Григория Петровича Данилевского «Сожжённая Москва». Делаем мы это по той причине, чтобы доказать, что Селифан опрокинул Чичикова в грязь отнюдь не из-за того, что «поговорил с хорошим человеком», то есть угостился вином у дворовых Манилова, а потому что абсолютно всё делал с сильным внутренним подсмыслом. Вспомним, что он называл Чубарого «Варвар и Бонапарт». Казалось бы, Наполеон – кумир дворянской молодёжи был «воплощением цивилизованности». Но вот каким запомнил его народ. Война 1812 года была Отечественной, партизанской. После разговоров в людской Селифан почувствовал себя одним из героев-партизан, и чтобы самому себе доказать это геройство он и поместил Чичикова в прямом смысле – «лицом в грязь». Причиной войны, по мнению Данилевского, стало то

 

«что Наполеон предательски захватил владения великого герцога Ольденбургского, родственника русского императора, и собирался выгнать остальных государевых родных из других немецких владений».

 

Победа России во многом была обеспечена лучшим знанием зоопсихологии лошадей. Во-первых, Наполеон, как и Гитлер не рассчитывал на зимний период войны, не подумав о зимних подковах.

Во-вторых, российские лошади, которых пытались захватить французы, отказывались понимать французскую речь и команды по-французски.

 

«Слева на низменности, у Бородина, трещала ружейная перестрелка. Туда, к мосту, бежала пехотная колонна. Через неё, с нашей небольшой батареи у Горок, стреляли в кого-то по ту сторону Колочи. Багговут, на сером, красивом и рослом коне, стоял сумрачный и подтянутый, впереди своего корпуса, глядя за реку в зрительную трубку. От Михайловской мызы к Горкам на гнедом, горбоносом, невысоком коне несся в облаке пыли, окружённый своей свитой, Кутузов.

Прошла всем известная первая половина грозного Бородинского боя».

 

Мы помним, как реагировали на раскаты грома лошади Генриха Наваррского. Со времён Суворова, лошадей после военного учения всегда угощали лакомством – фруктами, сладостями, поэтому пушечная стрельба лошадьми воспринималась как праздник. Кутузов – ученик Суворова, и конь под ним просто несётся с большим воодушевлением. Конь Кутузова – прообраз знаменитого Конька-Горбунка – маленького, но очень сильного и выносливого. Такими были лошади Кабардинской породы, которые могли нести тяжесть в сто пятьдесят килограммов на спине, а главнокомандующий отличался излишним весом.

Серый конь Богговута понимает, что хозяин сосредоточен, неподвижен и сохраняет абсолютное спокойствие, несмотря на военную обстановку. Василий Перовский (Базиль) во время Бородинского сражения выполняет поручения.

 

«Шпоря с нервным трепетом коня, Базиль домчался к опушке леса, где увидел ближний перевязочный пункт…У входа в одну из операционных палаток он узнал стоявшего перед нею Миртова. Усталый и потный, с растрёпанными волосами, но, как всегда, весёлый и в духе, доктор, очевидно, только что кончил трудную операцию и вышел на мгновение покурить и подышать свежим воздухом».

Не будем говорить о том, что медики, как и в наше время, должны были бы в первую очередь отказаться от табака. Но Данилевский, видимо, считал, что жизнь военного хирурга может прерваться в любой момент, вне зависимости от его здоровья. Интересно, что в качестве психологической разгрузки выбирает себе военный доктор.

 

«Доктор, продолжая курить, подошёл к чьёй-то рослой и красивой лошади, стоявшей в седле, невдали от палатки, погладил её красною от крови рукой и этою же испачканною рукой указал Перовскому направо…

- А эта, - указал он Базилю на лошадь,- потеряла, голубушка, хозяина; сейчас вынули у него осколок гранаты из спины; вряд ли останется жив».

 

Затем врач пошутил по поводу несостоявшейся дуэли между Перовским и французом Жерамбом.

 

«Удивительное спокойствие! Шутит среди такого ада!»- подумал Перовский, отъезжая под гул и грохот выстрелов, нёсшихся теперь через отбитую нами курганную батарею».

 

 Мы заметили, что рослая лошадь стоит около операционной палатки и ждёт своего хозяина, её даже не стали рассёдлывать, чтобы она думала, что хозяин вот-вот выйдет. Хирург вышел и погладил её рукой в крови хозяина, чтобы таким образом успокоить её, ведь кровь была свежей, не засохшей, значит, хозяин жив. Вот как расшифровывается поведение хирурга.

Вернёмся к повествованию Данилевского:

 

«Перевязочный  пункт снимался. Солдаты и фельдшеры вьючили телеги, двигались фуры с перевязанными ранеными. Вдруг над опушкой что-то зазвенело, гулко и грозно сверля воздух. Перовский невольно вздрогнул и склонился, ухватясь за шею коня. В нескольких десятков шагов, сзади его, раздался страшный треск и взрыв. Послышались крики ужаса. Базиль оглянулся. Густой столб дыма и песку поднимался над местом, где он за мгновение назад стоял. Операционная палатка Миртова была размётана в клочки. Её сменила какая-то безобразно-жёлтая дымившаяся яма. Рослый гнедой конь, стоявший у палатки, был опрокинут и судорожно бился, дёргая в воздухе ногами. А под ним громко стонало, придавленное им к земле, что-то жалкое и беспомощное. Несколько обожжённых взрывом и осыпанных песком солдат испуганно усиливались приподнять лошадь, чтоб освободить из-под неё придавленного человека. Базиль подъёхал ближе и увидел разорванную одежду и белое, торчавшее из-за солдатских сапог, колено, из которого фонтаном била кровь. Он бросился на помощь солдатам. Те в это время придерживали верхнюю часть туловища раненого, вытащенного ими из-под лошади. Перовский узнал Миртова.

- Голубчики, голубчики,- путающимся языком твердил мертвенно-бледный доктор…- бинтов… Егоров… перевязку…

… Подбежавший фельдшер Егоров, присев к земле, перевязывал ему дрожащими руками вскрытые артерии… Перовский поскакал к другому перевязочному пункту».

 

В этом грустном отрывке мы можем констатировать, что лошадь Перовского, увидев и ощутив весь ужас происходящего, послушно отправилась выполнять следующее поручение. Обратите внимание, при грохоте снаряда, Перовский инстинктивно прильнул к шее своего коня, как к опоре. Наверное, поэтому верхнее бревно на крыше деревенского дома называют коньковым – опорным.

Продолжим анализировать строки Данилевского, на которых мы останавливаемся, чтобы доказать, что связывал кучер Селифан у Гоголя со словами «варвар и Бонапарт». Ведь попадание в перевязочный пункт было неслучайным. Позднее, когда Перовский попадёт в плен из-за обмана французского генерала – «дипломата», он увидит, что отстающих пленных ночью на привале отстреливают «по экономическим соображениям». Данилевский показывает нам спешный отъезд москвичей после Бородинского сражения. Рассмотрим чисто иппологические аспекты.

 

«К одной из телег, с запасом сена, овса, был привязан верховой конь Авроры - Барс, к другой – княгинина любимая холмогорская корова – Молодка и бодавший прохожих старый конюшенный козёл Васька».

 

Сборы происходили 31 августа, но запас сена и овса, как стратегическое сырьё берется с собой. А в доме, как мы узнаем, оставались картины, иконы, шкатулки, сундуки, шкафы с одеждой. Но вот взято самое необходимое. Мы ещё посмотрим, как происходила эвакуация из Белокаменной, а пока поговорим о другом. У читателей, наверное, возник вопрос, зачем столько цитат, когда говорится об акустотерапии? Попытаемся объяснить нашу позицию.     

Следует поразмышлять о событиях Бородинского сражения и последующих событиях с точки зрения ветеринарии. Недавно празднуется 200-летний юбилей этой битвы, но никто ещё не проанализировал ситуацию в заявленных нами аспектах. Мы процитировали Данилевского, который, на наш взгляд, точнее всего описал поведение лошадей.

Итак, мы знаем, что Наполеон, вопреки логике своего военного совета, не выпустил своей прославленной гвардии, покорившую Африку и Европу? Почему он этого не сделал? Соответственно М. И. Кутузов не использовал своих резервных казачьих полков, которые уходили с Бородинского поля в арьергарде, прикрывая отступление. Затем, якобы один из французских генералов согласился на однодневное перемирие, чтобы армия покинула Москву, иначе французам было сказано, что будут вестись бои за каждый дом. А что же произошло в действительности?

Мы помним, что громкие обсуждения американских сенаторов заставили томаты остановиться в росте и полностью зачахнуть, несмотря на отличный уход.  Мысленно возвратимся к поведению лошадей из королевской конюшни Генриха Наваррского. Они боялись грома и молнии. Когда наполеоновская гвардия завоёвывала Африку, то у противника не было артиллерии. По стихотворению Лермонтова мы знаем: 

«И ядрам пролетать мешала

 Гора кровавых тел».

Нам известно, что события развивались, судя по терминологии Данилевского, как в аду. Знаменитая конница Наполеона не смогла бы вступить в бой при всём желании завоевателя. И перемирие было взято для того, чтобы конница пришла в себя. Но она не смогла «реабилитироваться» и, простояв в Москве полтора месяца. Неслучайно М. И. Кутузов, когда уже Наполеон позорно покидал Россию, сказал Ермолову:

 

«Разве я не говорил, что они станут есть конину, и я оказался прав!»  

 

Казачий дозор доложил фельдмаршалу Российской армии о двух моментах, что французские лошади чрезмерно пугливы, а, во-вторых, обмундирование армии, включая, «антураж» лошадей рассчитано на летний период. И вот, исходя из этих установок, станет понятно, почему французы укутывали своих лошадей покрывалами священников, которые они брали из разграбленных ими церквей. Наполеон приказывал устраивать конюшни в храмах. И не потому, что был настолько необразованным и злобным, а потому что «надеялся», что если напуганные на поле сражения лошади будут размещаться в алтаре, то «это спасёт конницу». Отсутствие специальной подготовки для лошадей Бонапарт решил возместить за счёт кощунства над российскими традициями. Но это ему не помогло. Посмотрим на Бородинское поле в описании Данилевского:

 

«Была снова атакована батарея Раевского. Наполеон двинул на неё молодую гвардию и резервы. Нападение Уварова на левое крыло французов остановило было эти атаки. Но к французам подходили всё новые и новые подкрепления».

 

Остановим на минутку повествование и сделаем пояснение – «подкрепление ПОДХОДИЛО», но не подъезжало. Это были союзные пехотные полки немцев.

 

 «Курганная батарея была опять занята французами».

 

И опять мы дадим разъяснение, Данилевский для краткости говорит – «французы», а правильнее было сказать – неприятельские соединения. Что же реально беспокоило Наполеона? Он интуитивно понимал, что артиллерия – Бог войны окончательно деморализует его армию, отсюда приказы стрелять по перевязочным пунктам, раненым. В этом выражалась бессильная злоба.

Прежде, чем продолжить повествование Данилевского, ещё раз вспомним поведение кучера Селифана. Во время грозы он продолжал читать лекцию своей тройке и не спеша обдумывал, как бы выкупать в грязи Чичикова. Так к кому же относились слова – «Варвар, Бонапарт!» К Чубарому или к самому Чичикову?

Джон Голсуорси в книге «Сага о Форсайтах» подчёркивал, что хозяева недоумевали, как это новости из одного дома семьи Форсайтов молниеносно разносились по всему клану, они и не догадывались, что слуги из одного дома моментально переносили сплетни на другой конец Лондона, собираясь в людских на своих посиделках, приглашая слуг от одних родственников Форсайтов к другим.

Торговля и скупка мёртвых душ, наверняка, обсуждалась слугами. Если мы вспомним, что внешне, особенно в профиль Чичиков был похож на Наполеона, особенно большим животом, небольшим ростом, то станет понятно, к кому относились реплики Селифана.

 

 «Смотрите, смотрите,- сказал кто-то возле Перовского, указывая с высоты, где стояли колонны Багговута,- это Наполеон!» Базиль направил туда подзорную трубу и впервые в жизни увидел Наполеона, скакавшего с огромной свитой, на белом коне, от Семёновского к занятому французами редуту Раевского. Все ждали грозного наступления старой французской гвардии. Наполеон на это не решился. К шести часам вечера бой стал затихать на всех позициях и кончился».

Так пишет Данилевский. Со школьной скамьи нам известны строки Лермонтова:

«Но зазвучали барабаны

И отступили басурманы,

Тогда считать мы стали раны,

Товарищей считать».

Михаил Юрьевич дал наиболее точную характеристику боя. Мало кто указывает из историков, но новая гвардия – это наемные турецкие соединения, которых и называли басурманами, тогда как французы были, хоть и католиками, но христианами, а католиков в России не называли «басурманами». Слово – «бессермен», в дальнейшем – басурман – сборщик податей хана известно со времён татаро-монгольского ига. Вот их-то лошади к шуму и крикам и лязгам привыкли в течение многих веков. Бой у восточных народов – это шумовые эффекты, которые должны были сломить противника. Чуть позже мы приведём примеры «воспитания» лошадей по строгим восточным меркам, сославшись на наблюдения писателя Лескова. Посмотрим, что входило в круг самых дорогих питомцев княжеского дома по наблюдениям Данилевского:

 

«… особую, крытую кожей и запряжённую тройкой пего-чалых, бричку. Туда, на предварительно втиснутую и прикрытую ковриком перину, одетый в синюю куртку и алую феску арапчонок Варлашка бережно поставил клетку с попугаем и в корзине с пуховою подушечкой двух комнатных болонок княгини Лимку и Тимку.  Сама Маремьяша давно всё уладила; но, простясь с княгиней, ещё ходила из комнаты в комнату, охая, всех торопя и не решаясь выйти. Наконец и она, в дорожном чепце, с Ефимовной и внучкой последней, держа какие-то узлы и горшочки с жасмином и геранью, показалась на девичьем крыльце… Обоз, к которому присоединили ещё на особой подводе походную палатку, окончательно двинулся в полдень».

Если говорить о фитотерапии, то горшочки с жасмином и геранью были взяты с собою как особенные реликвии. Попугай, комнатные собачки, а чуть раньше мы видели, что был взят в дорогу любимый козёл, любимая корова и верховая лошадь юной княгини Авроры, которая в скором времени поступила в партизанский отряд, где сражалась под именем оруженосца - юноши.

Но если героиня «Гусарской баллады» успешно завершила военную карьеру, как и Надежда Дурова – кавалерист-девица, то юная Аврора погибла от вражеской пули во время одного из партизанских рейдов. Аврора – невеста Перовского покидает Москву, а он с армией въезжает в город, где её уже не застаёт. Мы помним, что только что завершилась Бородинская битва.

 

«Его донской серый конь был также в порядке и не заморен».

 

Видимо, хорошая тренировка, предусмотренная в российской армии, позволила коню сохранять пристойный вид, хотя, как мы знаем, увидеть и услышать ему пришлось многое.

 

«Улицы, по которым стал двигаться русский арьергард, были загромождены последними уходившими обозами и экипажами».

 

Сейчас мы постараемся объяснить читателям, почему же знаменитая французская гвардия не смогла принять участие в Бородинском сражении? Для этого мы процитируем известного французского писателя Мориса Дрюона по книге «Проклятые короли»:

 

 «Вокруг замка были ретраншементы, а на вынутой земле возводили подмостки и штурмовые укрепления. С утра до ночи грохот повозок и стук лопат, скрежет воротов, щёлканье бичей, а, главное, ругань, ругань».

Речь идёт об инженерной подготовке к штурму. Присутствовали ли здесь лошади? Разумеется, нет. События происходят приблизительно накануне Куликовской битвы в России. Тогда уже в России научились противостоять шумовым психическим атакам, предусмотренным ханскими стратегами. Известно, что Россия спасла Европу от татаро-монгольского нашествия. В этот период европейцы успешно развивали осадную технику, но значительно отстали в развитии зоопсихологии. Продолжим изложение Мориса Дрюона, показав диалог короля Франции и его главнокомандующего:

 

«Ох, уж эта мне пехота,- раздражённо огрызнулся Иоанн !!!,- вечно всех задерживает!

- Но и конница не в лучшем состоянии,- отрезал Одрегем,- У большинства лошадей сбита холка, а остальные хромают, и перековать их негде. От жары у вспотевших людей доспехи до крови намяли поясницу. Не ждите ничего хорошего от ваших рыцарей, пока они как следует не отдохнут».

 

Что же составляло гордость Иоанна Второго, потому что рыцари имели весьма жалкий вид? Познакомим с неким Серволем, который из экономии на пастыре, в своём крошечном именье, совмещал должность священника, объявив себя «протоиереем». Одновременно он был рыцарем и королевским «бомбардиром». Основной его доход составляла служба у короля.

 

«И потом  Протоиерей был непревзойдённым мастером по части всяких новейших огнедышащих машин. Он их любит, они его слушаются, он ими забавляется. Самое большое его удовольствие, говорил он мне,- это поджечь фитиль после подкопа и любоваться, как башня замка открывается, словно венчик цветка, словно целый букет цветов, и выбрасывает в воздух людей и камни, колья и черепицу. По всем этим причинам он если и не воспользовался уважением, то, во всяком случае, к нему относились с некоторым почтением, ибо большинству даже самых отважных рыцарей БЫЛО ПРОТИВНО приближаться к этим ДЬВОЛЬСКИМ ОРУДИЯМ, с которыми сам он обращался как бы играючи».

 

Здесь мы видим определённую тенденцию, часть французской армии придерживалась лотарингских традиций, которые потом значительно развил герцог де Гиз во времена Генриха Наваррского – это взрывы мирного населения, а по сути – недопустимая жестокость в отношении невооружённых людей и галантное рыцарство, где рассчитывали только на собственные навыки. Поэтому во время Бородинской битвы кто-то умышленно с «упоением» взрывает походный лазарет, а кто-то – кавалерия предпочитает отдых. Иоанн Второй не жалел своей казны на пиротехнические дорогостоящие устройства, но подумать о перековке лошадей он не догадывался, как и об использовании фитотерапии для психологического восстановления потенциала лошадей и рыцарей.

Прошли сотни лет, и с теми же проблемами столкнулся Наполеон. Каким же образом французские лошади САМОСТОЯТЕЛЬНО в Москве восполняли свои силы после полученного стресса от излишнего шумового воздействия артиллерии? Приведём слова Данилевского о впечатлениях его главного героя – Базиля (Василия) Перовского.

 

«Проехав далее, проводник Базиля узнал от встречного офицера, что штаб-квартира Мюрата находится не в Замоскворечье, а у Новых рядов, на Вшивой горке. Перовский и адъютант повернули назад и скоро подъехали к обширному двору золотопромышленника и заводчика Баташова.  У въезда в ворота стояли конные часовые; в глубине двора, у парадного подъезда, был расположен почётный караул. На крыше двухъярусного дома развевался королевский, красный с зелёным штандарт. В саду виднелись разбитые палатки, ружья в козлах и у кольев нерасседланные лошади, бродившие по траве и ещё не уничтоженным цветникам. На площадке крыльца толпились генералы, чиновники и ординары».

 

Что мы можем наблюдать? Флаг уже успели водрузить. На крыльце зачем-то вместе толпятся и генералы и ординарцы, а лошади, в поисках пищи и антидепрессантов изучают растения московского садика и при этом абсолютно предоставлены самим себе, их даже никто не удосужился расседлать. Зачем мы приводим так много цитат различных авторов? Чтобы читатели могли ощутить не наше мнение на то или иное явление в развитии иппологии, а имели бы возможность ознакомиться с различными взглядами, отражающими исторические реалии.

Как мы помним, Морис Дрюон описывал события столетней войны между Францией и Англией, когда немцы попеременно принимали сторону то одной воюющей державы, то другой. Россия спасла Европу от нашествия татар, но это не мешало европейцам выяснять отношения между собой. В войске Иоанна Второго, как мы уже отмечали, были проблемы и с холками лошадей и с опорно-двигательным аппаратом, что выражалось в хромоте. Проблема правильного ухода за копытами лошадей присущи были французам на протяжение многих веков, как в 14 веке, как во времена Генриха Наваррского, о чём мы ещё приведём данные, так и во времена Наполеона.

Сейчас мы сможем стать наблюдателями, как относились к своим питомцам англичане. Писательница Энн Бронте в романе «Незнакомка из Уайлдфелл- Холла» даёт интересные характеристики:

 

«Но вдруг кто-то её предал, и она была увезена силой? Решив узнать худшее, я сунул в карман два оконченных письма, буркнул, что боюсь пропустить почту, и выбежал во двор, громко приказывая оседлать мне лошадь. В конюшне никого не оказалось, и я сам затянул подпругу, надел уздечку, вскочил в седло и галопом понёсся в Вулфорд. Ещё издали я заметил, что его хозяин задумчиво прогуливается по саду».

 

Мы видим, что влюблённый герой, отправившийся на поиски своей возлюбленной, не забывает рассказать читателю, что он надел уздечку, вскочил в седло, жаль, что он не рассказал, воспользовался ли он стременами, когда садился на лошадь. А между тем эта английская основательность как раз и служила залогом побед. События касаются 19 века, но традиции остались теми же со времён Столетней войны. Для нас, главное, как англичане относятся к лошади. Приведём ещё один отрывок.

 

«- Ваша сестра уехала?- пожимая ему руку, начал я вместо того, чтобы спросить о его здоровье.

- Да, уехала,- ответил он с таким спокойствием, что мои страхи мгновенно рассеялись.

- Вероятно, узнать, где она, мне нельзя?- продолжал я, спешиваясь и отдавая поводья садовнику – единственному слуге поблизости, который по распоряжению  хозяина перестал сгребать опавшие листья с лужайки, положил грабли и повёл мою лошадь в конюшню. Мой друг взял меня под руку, увёл в глубь сада и ответил на мой вопрос».

Английское отношение к лошади показывает следующее: молодой человек был «столь взволнован», что позволил себе вместо стандартного традиционного вопроса о здоровье, спросить о сестре. Он подал руку для приветствия, не сойдя с лошади. Но далее, прежде, чем услышать ответ, он отдаёт поводья слуге, неторопливо ожидает, как слуга уведёт лошадь в конюшню, а потом, проследовав в глубину сада, получает ответ. Казалось бы, можно было бы, на французский манер, держать лошадь нерасседланной и не уводить её в конюшню. Но англичане чётко знают, как бы не был взволнован хозяин, животное от этого страдать не должно!  Ни хозяину, ни гостю даже в голову не приходит мысль оставить лошадь, привязанной к крыльцу либо к ограде. Если лошадь не работает или не пасётся, то должна быть в конюшне. 

газета "Поддержка Президентских реформ"