 В завершающийся Год Литературы, который был объявлен в России 2015 год, хочется вспомнить об одном «забытом» юбилее. В этом году исполнилось 75 лет со дня гибели (расстрела) выдающегося литератора ХХ-ого столетия – Михаила Кольцова. Вряд ли в нашей стране мы найдём более смелого репортёра, чем он, а, главное, столь эрудированного и наделённого фантастическим чувством юмора…
Так получилось, что когда решили совершить Поход в Школу ораторского мастерства Антона Духовского, то этому предшествовал целый ряд достаточно ярких событий (см. статью в «ППР» о Семинаре во Дворце Труда).
И вот наступил вечер достаточно насыщенного дня, мы преодолеваем 120 ступенек достаточно крутой лестницы и оказываемся в студии… И начинает разворачиваться действие, которое так превосходно осветил в своём очерке прославленный репортёр почти сто лет тому назад. Очерк написан был в 1926 году, в события происходили за полтора года до этого:
«Мне сказали:
- В среду в Лондоне в парламенте будет решаться судьба правительства Макдональда. Хорошо бы посмотреть и описать это представление».
Как это напоминает постановку заданий в газете «Поддержка Президентских реформ». Мы тоже планируем интересующие нас мероприятия заранее, распределяя редакционные задания. Но нам проще, чем Кольцову. Мы никогда не ходим на задания в одиночку… Правда, и он работал поначалу с братом. Правда Михаил был арестован и казнён, а брат прожил до 108 лет, продолжая заниматься «политической сатирой». Репортёра убирают с политической арены, а брат продолжает иллюстрировать, обслуживая интересы палачей…Характерно, что когда Михаил был арестован, Борис лишился работы, но после казни брата, то есть в 1940 году он возвращается в газету «Известия», где усердно продвигался по карьерной лестнице и, когда ему исполнилось 107 лет, он был назначен на должность Главного художника этой газеты… Достойная терпеливость в ожидании заветной должности, наверное, и пенсионный срок решили увеличить с оглядкой на такого неутомимого труженика.
Но в тот день я размышлял о том, насколько мне, вообще, журналисту необходимо пресловутое ораторское мастерство, которым Михаил Кольцов владел в совершенстве. Моему деду довелось общаться с этим выдающимся журналистом в студенческие годы, потому что он был кумиром его юности. Итак, перед Кольцовым была поставлена цель – посетить заседание Британского Парламента. Как он продвигался к намеченной цели, которую перед ним обозначили в субботу?
«В воскресенье наш воздушный транспорт отдыхает.
Только в понедельник утром лётчик Шабанов повёз меня к Макдональду. Было жарко в кабине… а в сумерках попрощался с лётчиком на кенигсбергском аэродроме.
- Ещё полчаса, и мы застряли бы из-за темноты в Ковно. Ваше счастье. Катите дальше».
Как часто мы созваниваемся, уточняя, долетел ли самолёт вовремя до Рима? Потому что дальше следует пересадка на рейс до Палермо… Прошло почти 90 лет, но напряжённость репортёрского графика не снижается. А сегодня? Хотя день крутился «в трёх соснах», то есть события проходили только в Питере, но накал страстей от этого не снижался. Вот мы стоим перед заветной дверью, но нас останавливает юноша:
- Вы на Школу? Нет-нет, нельзя, Вы опоздали!
Мы усмехаемся. Опоздали ли мы? Или успели? Это сегодня завершающее событие дня, если не считать редакционной летучки, которая обычно начинается далеко за полночь…И снова вспомнились бессмертные строки Михаила Кольцова:
«Второй риск предвиделся в Берлине. Ночной поезд из Кеннигсберга прибывает в половине восьмого. А в восемь двадцать уходит голландский экспресс. За это время надо купить билет и уладить кое-какие формальности.
Берлин не подвёл. Пятьдесят минут волнений, и опять всё в порядке…Глаза слипались. Сутки езды утомили больше, чем неделя в русских вагонах».
Мы пытаемся пройти в зал, где проходят занятия Школы, но молодой человек, внешностью напоминающий служителя лондонского парламента, преградившего путь Кольцову заявляет:
- Вы будете мешать! Вы будете мешать работе!
Как это напоминает очерк Кольцова:
«Наверху высокий тощий старикашка…зашипел на меня и стал гнать вниз по лестнице,
- Но у меня пропуск!
- Вы, сэр, запоздали. Я вас не пущу. Приходите в пять часов, тогда будет перерыв, и вы пройдёте.»
Тогда и сегодня… Британия и Северная Столица сегодня? Если познакомиться с двумя статьями в «ППР» (см. ст. в «ППР» о посещении Финского дома и Школы Французского дизайна), даже наличие «пропуска» ещё не решает вопроса участия в мероприятии. Посмотрим, какие аргументы в своё оправдание предлагал Кольцов:
- Но я позавчера был ещё в Москве. Я летел сюда на аэроплане, на поезде, на пароходе. Я не спал две ночи. У меня билет. Я требую!
Тогда ещё Кольцов не мог предположить, что посещение Британского парламента окажется для него ценою в жизнь…
В другом очерке Кольцова, публикации которого исполнилось в этом году 85 лет (тоже юбилей), есть такие провидческие строки:
«Она наклонилась к его уху и шепчет:
- Адвокат, не горячись. Оставь немного слов и для собственной защиты!
Это изображено на рисунке сатирического художника Олафа Гульбрансона».
Мы стоим в фойе Школы ораторского мастерства. Один из нас хохочет, говоря юноше, который считает себя служащим Британского парламента:
- Да у Вас здесь, как в Английском Парламенте!
Юноша польщён. Он не понимает, что в этих словах заключается самый острейший сарказм, а мой коллега продолжает:
- Да, как в Английском Парламенте времён Михаила Кольцова.
Юноша, который проводит столько рабочего времени в Школе ораторского мастерства НИКОГДА ничего не слышал о Кольцове! Разве эти знания можно сегодня выгодно продать? А ведь сегодня ценится только то, что подлежит монетизации. Мы могли бы развернуться и уйти. Ведь мы не стали ломиться к финнам, на их Семинар по дизайну. Мы решили вовремя покинуть, думая о собственной безопасности, и Семинар французского дизайна. Сегодня моя очередь – «электронить». Я делаю незаметный жест нашим, но они полны решимости. Ситуация комичная… Конечно, взглянув на двух юношей, потому что, услыша наши голоса, из глубины комнат появился другой молодой человек. Нет, здесь никакой политической авантюры. Всё гораздо проще. Здесь обычная ситуация форменного бюрократизма и желания проявить собственную, пусть и ничтожную власть. Всё-таки, они пристроились к Школе. Дневная усталость берёт своё. Но мы просто не можем предать Память Кольцова. Вот как поступил он тогда:
«Лететь из Москвы через сотни препятствий, попасть вовремя и остаться за дверьми из-за этакого глупого старикашки. Какая досада. Чёрт бы его подрал».
Как же поступили мы? Мы стараемся во всём подражать Кольцову!
«Я всё-таки перехитрил тогда, полтора года назад, старого служителя британского парламента. Когда он отвернулся, я проскользнул в зал и торжествовал победу. Я успел захватить сэра Роберта Хорна. Я спокойно слушал, как Макдональд усердно доказывал… Я больше не боялся старикашки, я знал, что он не посмеет меня вытащить назад. Потому что нельзя шуметь. Нельзя мешать парламенту заниматься. Ну-ка, попробуй, поганый старикашка, стукнуть дверью! Я первый прогоню тебя, покажу на тебя пальцем: вот кто мешает парламенту заниматься.»
Кольцову было тогда всего-навсего четверть века! Молодость! Как нам часто говорят старшие коллеги:
- Молодость – это тот недостаток, который быстро проходит!
Да, а иногда и слишком быстро. Вот и один из нас, воспользовавшись замешательством юношей, оказался в заветном зале… И сразу вспомнилось мудрое предостережение Екатерины Медичи:
- Двух врагов всегда лучше иметь, чем одного!
Мы долго в редакции обсуждали, почему она так сказала. Потом кто-то принёс антикварную книгу, заявив, что изначально эта фраза принадлежала Людовику Одиннадцатому и закачивалась выводом:
- Потому что их можно поссорить!
Нельзя сказать, чтобы мы поссорили этих молодых людей, запустив наш локомотив в Лекционный зал, но они как-то погрустнели. Но только на несколько секунд. Как-только наш представитель оказался в зале, Господин оратор вылетел в фойе, изображая из себя быка на Испанской корриде (на Португальской корриде быку подпиливают рога), однако увидев нас, спокойно прислонившихся к стенам, он спросил своих подчинённых, где стулья?
Итак, что же происходило в зале? Куда мы вскорости попали все. До нас в зале по периметру располагались стулья. Их было 41. Раньше, когда в этом же зале полгода назад проходили занятия Школы живописи, стулья были расставлены рядами, как в кинозале и стульев было около полутора сотен. Почему увлечение живописью владельца зала трансформировалось в ораторское мастерство со значительной потерей стульев было трудно объяснить.
Антон Духовский, видимо, в глубине души был непомерно рад, что стульев всем не хватало! Со спокойной совестью он мог заявлять своим конкурентам, что «все свободные места были заняты и люди стояли в проходах».
Школа подразумевала сочетание изложение теории, которую преподавал Антон и практических занятий по пять минут. Что предлагалось слушателям? Было предложено разбиться на пары, и вести беседу на тему прослушанной лекции. Курьёз заключался в том, что двое молодых людей устремились, что называется, сломя голову к нашему Локомотиву. Им была Валентина Владимировна Томановская. Эта она, помня как Елизавета Дмитриева-Томановская в Женеве смогла перетанцевать анархиста Бакунина и оказалась в зале на 15 минут раньше нас. Она вела конспект. Мест свободных не было. Она стояла у стены. Двое юношей, за спинами которых она и стояла, пока было выступление оратора, старались свои головы склонять ниже колен, изображая из себя таких внимательных слушателей, что не замечают, что рядом с ними стоит девушка, держит в руках блокнот. Здесь же они пытались проявить верх любознательности, перебивая друг друга:
- Ой, девушка! Вы же записывали, дайте-ка нам почитать, а то мы не запомнили, о чём он там говорил!
Валентина чуть не расхохоталась в голос. С детства ей был известен анекдот:
- Какой самый безнадёжный случай познакомиться с незнакомой девушкой?
- Когда парень, сидя в общественном транспорте, пытается заговорить с рядом стоящей с ним девушкой!
Но, надо знать Валентину, не выдавая своего удивления невоспитанностью этих молодых людей, она им ответила:
- Я писала скорописью, вы ничего не поймёте!
Молодые люди вырывают у неё блокнот из рук, говоря:
- О, тут всё понятно!
Обращаясь друг к другу, они торопят один другого:
- Ну? Ты присмотрел себе, кого выбрать для разговора? О чём говорить, мы прочитаем в блокноте!
В этот момент наблюдавший эту сцену Челышев, проходя мимо парней, покровительственным жестом, забирает блокнот у парней, заявляя:
- Ребята, в порядке очереди, я тоже люблю блокнотики читать!
С этими словами Борис отходит в дальний конец зала. Антон, подходит ко мне и предлагает мне в качестве собеседника Принцева:
- Спасибо! С этим молодым человеком мы уже наобщались!
- Когда же? - удивлённо спрашивает Антон.
- На работе!
- Ах, Вы знакомы, не знал!
Антон отходит. Двое парней, которые мечтали блеснуть перед незнакомыми девушками, не успели сделать выбор. Антон элегантно обращается ко всем:
- Кто не успел сделать свой выбор, быстро поднимете руку!
Парни, любители чужих записей и собственного стула, который они никому не уступят ни при каких обстоятельствах, робко поднимают руку вверх. Антон быстро находится и любезно объявляет, обращаясь к парням:
- Ну что же, здесь мы тогда организуем тройку, ведь Вы себе ещё не выбрали собеседника? –говорит Антон, вкрадчиво заглядывая в глаза Валентине.
Трио бандуристов состоялось. Валентина, которая, когда записывает, то не вникает в суть записанного, и двое молодых людей, которые стояли, посылая мысленно проклятья в другой конец зала, где Челышев, поглядывая в блокнот, любезничал с самой яркой девушкой этой группы…
О самой школе? Антон Духовский, к нашему удивлению, сделал акценты ораторского мастерства на опыте Владимира Вольфовича Жириновского.
Так что, кто хочет быть таким же ярким оратором, как Владимир Вольфович, то можно приехать в Питер, у него здесь есть не только поклонники, но и организаторы Клубов поклонников его таланта…
Вообще, лекция была довольно интересной, но в ней делался акцент на внешние эффекты. Как поставить ноги, где держать руки во время выступления, какой тембр голоса выбрать предпочтительнее. Первое вводное занятие было бесплатным. Удивили и очень демократические цены на весь курс обучения. Если учесть, что утром мы были на Семинаре по выборам, то подумалось, а не является ли это Школа ораторского мастерства одной из электоральных технологий. Когда мы побеседовали с Антоном после окончания занятий, то он пояснил, что не является представителем ни одной из партий, работая с различными группами. Однако его симпатии к партии Владимира Вольфовича чётко проглядывались. Ведь, если говорить о голосе, то Геннадий Зюганов обладает хорошим голосом…
Другое дело, что в век микрофонов, компьютерных технологий, очевидно, следует больше задумываться над содержанием доклада, а не о его внешней упаковке?
Уже в редакции, подробно расшифровав блокнот Валентины, увидел мелькание зарубежных «авторитетов», где персонажи из списка Форбс имели превалирующее значение. А журналистика сегодня? В советское время было престижно быть «правдистом». Человек терял собственный стиль, он говорил, что работает в «Правде», и перед ним снимали шапки… Брат Михаила Кольцова дослужился до должности Главного художника в газете «Известия», но сегодня в СМИ» указывается, что дела этой газеты обстоят весьма плачевно.
Так что сегодня нужно журналисту? Владеть позой, забираясь на эстраду, проводить творческие вечера, где стоимость билета превышает курс Школы ораторского мастерства? Или создавать шедевры, старясь хоть косвенно подражать Михаилу Кольцову?
Помню рассказы своего отца. Ведь книги Кольцова, как только он был арестован, были запрещены. А тогдашние мальчишки зачитывались его очерками из Испании. Что приходилось делать? Ведь люди верили Михаилу Кольцову! Они делали свой выбор. Такой выбор сделал и знакомый моего деда…Будучи студентом института Лесгафта, занимаясь лыжным спортом, он мог в заветном дупле надёжно запрятать любимую книгу… Ему удалось перечитывать Кольцова во время Финской войны, в которой участвовал Борис Петрович Бельграй, когда студентов-спортсменов забирали на фронт…
Кстати, после окончания Финской войны, Борису Бельграю не пришлось вернуться на студенческую скамью, он был призван на срочную службу, Великую Отечественную войну он встретил под Брестом, потом было окружение, концлагерь, дерзкий побег из концлагеря. Поскольку дед знал в совершенстве немецкий, удалось «переиграть» фашистских надсмотрщиков. Как он говорил, помогли уроки ораторского мастерства, которые он получил от Кольцова и умение открыть «затворённые двери», как сделал Кольцов в британском парламенте.
В редакции мы обсуждали темы:
Должен ли журналист обладать дипломатическими способностями?
А я поставил вопрос по-другому. Почему молодого академика Тарле, журналиста-международника Кольцова не брали тогда на дипломатическую работу, сделав акцент на невежественных приспособленцах? Сегодня часто говорят об эпохе сталинизма, что «руководство было не виновато», что просто было доносительство. Да, стремление отодвинуть конкурента от должности существовало во все времена. Но ведь важно было выработать критерии оценки этого доносительства…
Школа Антона Духовского – это тип западного спикера. Кстати, Владимир Вольфович, выступающий за искоренение из современного языка зарубежных слов, своё объединение обозначил исключительно иностранными словами – Либерально-Демократическая партия. Что переводится – свободная, народно-управляемая часть. Слово «партия» - это «часть» общества, но не общество в целом.
Сегодня, когда пытаются указать на последствия сталинизма, забывают об источниках этого чудовищного явления, а оно имеет сугубо зарубежные корни. Кому мог мешать Кольцов, в совершенстве владевший несколькими иностранными языками? Кому было выгодно, чтобы дипкорпус нашей страны накануне Великой Отечественной войны был сформирован из услужливых невежд? И что удивительно, зарубежные «коллеги», всегда так тщательно читающую тогдашние «Правду», «Известия», увидев, что проходят процессы по обвинению в шпионаже в пользу Британии, ни разу не заявили протест. Не попросили политического покровительства для жертв сталинских репрессий. А машина репрессий не прекращалась и в годы Великой Отечественной войны, как и посещения «союзников» из Британии наших оборонных объектов. Когда они встречали наших специалистов, владеющих лондонским акцентом, то это англичан приводило в тихую ярость, как и умение наших специалистов быстро и чётко излагать свои мысли… Об этом свидетельствуют рассказы фотокоров, которые фиксировали такие диалоги. Зарубежные «коллеги» часто пытались «разговорить» и наших фотокоров, но те предпочитали отмалчиваться. Искусство ораторского мастерства могло дорого обойтись…
Мой отец – выпускник института Иностранных языков занимался изучением темы. Присутствовал ли фактор доносительства со стороны зарубежных советчиков? Да, несомненно. Тема на сегодня, увы, мало исследованная.
 Это относится и к журналистике, как к жанру, развивавшемуся в нашей стране при зорком наблюдении со стороны западных коллег. От царских времён журналистике досталась жесточайшая цензура по наследству, а в советское время ещё и уходили от «витиеватости», стремясь к рубленому слогу грубой топорности, что отражалось и в устной речи… Так нужно ли современному журналисту овладеть ораторским мастерством? Да, нужно, но вспоминать при этом о таланте Михаила Кольцова. Отрадно то, что сегодня журналистика в современной России впервые за свою многовековую историю, начиная с летописей, где больше фиксировались княжеские походы, чем настроения людей, обрела своё, если не совершенство, то, по крайней мере, стремление к совершенству. Мы сегодня избавлены от необходимости извлекать интересующие нас книги из дупла дерева в лесных дебрях, погреба…Сегодня можно осуществлять полномасштабные журналистские исследования, изучая лабиринты чиновничьих интриг, как в нашей стране, так и далеко за её пределами.
Ершов Павел Георгиевич |
